Тодор Кондов - Передает «Боевой»

Он все время оглядывался. Возможно, сознание того, что он советуется с каким-то полицейским, привело к ужасающему для него открытию: да, он беспомощный или по меньшей мере слабый человек.

— В сущности, нам надо с вами, господин Гешев, разобраться в двух вещах. Об одной трудно даже говорить…

— Ваше величество…

— Гешев, будьте любезны, выслушайте нас. Наше царское величество — это и есть верховный глава государства, не так ли? Нашим именем клянутся все: от рядовых до генералов. От министров до простых писарей в городских управах. А из-за того факта, что кто-то оказался предателем, получается так, что мы не верим присяге в верности многих господ, которые должны по-рыцарски относиться к этой присяге, как к высшему своему долгу, и только это может дать им право считаться рыцарями. — Царь внезапно выругался. Ударил кулаком по столику. Глаза его поблекли. — Гешев, во-первых, я хочу, чтобы ты проверил каждого из этих господ генералов. Как же мне можно теперь верить этим мерзавцам! Я сделал их генералами, а по происхождению они оборванцы. Кто из них имел какое-нибудь звание, родовое звание? Никто. Мужики. Бакалейщики. Отцы их носят крестьянскую одежду, а они пытаются укусить своего благодетеля!

Лакей принес мастику и поставил ее на стол. Здесь подавали такую мастику, какая грекам и не снилась, а турки даже забыли, что подобный напиток когда-то существовал. Выпили по рюмке, второй, третьей. И все молчали.

— Гешев, теперь все мерзавцы пытаются узнать, не будет ли предпринята попытка осуществить переворот. И это причина моей бессонницы. Гешев, немедленно займись моими генералами. Ты рассказывал мне, что существуют сотни солдатских подпольных организаций. Но для них это естественно, беднота может… Ее я как-то все-таки оправдываю. Но почему генералы? Ведь я для них…

— Ваше величество, разве у РО нет сил?

— Гешев, в РО работают негодяи. Они военные и по иерархии подчиняются старшим. Гешев, это мое право доверять или не доверять тому или иному человеку в моем царстве, чтобы передать его моему сыну. Так вот, это первое, что я хочу от тебя, Гешев. Лично от тебя.

Гешев остался доволен. Во-первых, из-за признаний; во-вторых, из-за доверия; в-третьих, из-за возможности еще больше приблизиться к Борису.

Надо ли быть откровенным с царем?! Вполне возможно, что готовится переворот. Разве можно доверять такому генералу, как Стойчев? Или генералу Маркову? Или полковнику Димитрову? Всей Фракийской армии вместе с ее полковыми командирами, которые забывают, что его величество — верховный вождь армии, и в своих полевых штабах даже не вывешивают его портретов? Может, они республиканцы? Нет, это просто люди, которым уже не очень хочется подчиняться.

— Вы хотите, ваше величество, чтобы я рассказал вам об антигосударственных проявлениях отдельных деятелей?

Надо знать наверняка, чего хочет Борис.

Борис понял его. Улыбнулся. Махнул рукой.

— Нет, Гешев, ты информируй меня как полагается, без уверток. Это и есть наше высочайшее повеление.

— О политическом положении, ваше величество?

— О политическом положении у нас в стране и за границей.

Требование Бориса объяснялось всем известным обстоятельством: каждый информировал царя так, как это было выгодно ему. Имели место англофильские настроения британского агента Любомира Лулчева, масонские внушения Цанкова, профранцузские, в сущности, самые слабые, правых земледельцев. Русофильские, но антикоммунистические настроения прежних сторонников Драгана Цанкова. Интересы королевского двора Италии, сепаратистские настроения итальянского наследника престола.

— Начну со случая с доктором Пеевым, ваше величество. Я не считаю этого доктора шпионом. Это крайняя революционная форма борьбы большевиков. Тех, в горах, по моим данным, пятнадцать тысяч человек.

Царь смотрел на него широко раскрытыми, полными ужаса глазами.

— Целая дивизия фанатиков с оружием в руках против меня? А почему военные докладывают, что число их не превышает четырех-пяти тысяч человек, и именно поэтому они не могут с ними справиться. Они, видите ли, рассредоточены по двое-трое и атаковать их просто невозможно.

— Пятнадцать тысяч, ваше величество. Думаю, в данный момент функционируют примерно тысяча шестьсот нераскрытых подпольных организаций, кроме тех, которые я ликвидировал и о которых вы знаете. Пусть это группы в среднем из десяти — пятнадцати человек, не больше. Пусть осталось сто тысяч из сторонников Стамболийского, ваше величество. Пусть есть еще столько же англофилов, русофилов, правых оппозиционеров, ваше величество. Выходит, что…