Алексей Штрыков - Шаньго чжуань. Тетрадь в белом бархате [СИ]

— Что это?

— Летающая лодка.

Сердце замерло у меня в груди. Неужели та самая, о которой я грезил всё детство? Собеседник быстро меня успокоил: такая конструкция позволяла путешествовать по воздуху над туманом, но никак не могла достичь небесных стран. Когда-то Первый Лидер при помощи подобных лодок хотел разыскать в соседних горах другие группы уцелевших и, если им не требуется помощь, установить с ними воздушное сообщение, но более насущные вопросы и нехватка материалов заставили отложить задумку до лучших времён.

— Проект полежал на полке, а потом о нём успешно забыли, как обо всём в нашей стране, — сказал Су Вэйчжао. — Я как раз завершил его описание, и как удачно вы сегодня пришли! Не сочтёте за дерзость, если я попрошу вас передать пакет с чертежами господину префекту?

И он подал мне один из ящиков со стола. Я перебрал лежащие там бумаги. Всё это было в высшей степени интересно. Документы весьма подробно излагали принцип передвижения воздушного средства, описывали, как и из чего его надлежит соорудить и как управлять им в длительной экспедиции. Последний лист завершался просьбой скопировать рукопись и сжечь оригинал. Вчитывался я не дольше, чем позволяли приличия, но глазами пробежал всё.

— Пожалуйста, проставьте на каждом листе печать и отметку о просмотре, — продолжил Су.

— Зачем? Вы опасаетесь какого-то подлога?

— Ни в коем случае, — сказал он и, чтобы снять мои подозрения, сам поставил на каждом листе оттиск своей личной печати.

Я последовал его примеру, но всё же попросил разъяснить причину столь необычной просьбы.

— Всё просто, — ответил Су, заворачивая документы в кусок ткани. — Я использую не тушь, а особо приготовленные чернила. Через неделю всё, что я написал и нарисовал, исчезнет, и мне не хотелось бы, чтобы господин префект сердился на меня, увидев чистые листы.

— Но зачем вам всё это?

— Во-первых, с копиями на Дуншане не должно произойти то же, что и с оригиналами в Оплоте Державного Знания. Я хочу, чтобы моим трудам уделили достаточное внимание — пусть их по крайней мере перепишут. А во-вторых, я не знаю, как повернётся жизнь. Возможно, сюда доберутся ищейки Шэнов, и я не желаю, чтобы им на глаза попались копии строго секретных документов, выполненные моим почерком. Если меня решат судить, пусть судят только за незаконное бегство из столицы. — Он перетянул пакет тесьмой и в нескольких местах проставил печать. — Это всё тоже исчезнет.

Мы выпили ещё по чашечке чая. Я не знал, как относиться к позиции Су Вэйчжао, но упрекнуть его мне было не в чем. Во внутреннем дворе заиграла лютня, и я завёл разговор о соседях, с которыми он делил этот дом. Су поёжился:

— В таком соседстве поневоле задумаешься о себе самом и о том, как тебя оценивают. Знаете, как слива, которая считала себя персиком, пока не оказалась в корзине со сливами.

— Ну, а в вашей «корзине» что не так?

Он поднялся и, заложив руки за спину, подошёл к окну:

— Это корзина людей, достойных сожаления. Вон на циновке под рябиной щиплет струны Линь Хуаши, посредственный музыкант. Пройдёт ещё немного времени, и к нему присоединится Линь Мо, посредственный писатель. Они любят на пару выпивать в саду. Иногда в гости к ним захаживает ещё один Линь — Цзандэ, живописец и тоже посредственность, прекрасно дополняющая собой эту корзину. Кого я забыл? Есть ещё доктор Дяо, но это даже хуже сливы, это откровенная гниль. Шарлатан и маразматик.

— Говорят, он талантливый медик, способный за пару секунд определить болезнь по радужной оболочке.

Су фыркнул:

— За пару секунд он наговорит вам отборной чуши, не беспокоясь даже о том, чтобы запомнить собственный бред. Если вам скучно, обратитесь к нему, он и у вас найдёт с десяток заболеваний.

— Это немудрено. Как видите, я теперь хожу с тростью.

— Будьте покойны, он диагностирует у вас что угодно, кроме хромоты, а если вы тут же не ретируетесь, то и навяжется с лечением.

Я немного помолчал, а потом сказал, что, если ему не по душе такие соседи, я попрошу господина Чхве найти в слободе другой дом.

— Пока не утруждайтесь, — улыбнулся архивариус. — Для моей нынешней работы это весьма спокойный уголок. Лини заняты друг другом, а доктор Дяо староват для вторых этажей. Лучше передайте господину правителю чертежи.

Он проводил меня до ворот и напоследок ещё раз повторил эту просьбу. Не успел я дойти до конца улицы, как меня окликнул и догнал плотный мужчина с красноватым мясистым лицом, ухоженными усиками и лисьими глазами.