Алексей Свиридов - Тетрадь

Ребенок умел кушать ложкой, проситься в туалет, сообщать что ему «два года», и при этом был очень мил, но очень утомителен. В общем-то молодая мама любила его, но эта любовь была распределена по времени неравномерно: с утра, когда маленький мальчик весело смеялся, охотно кушал кашку и сам по себе играл в машинки и таскал за ногу своего любимого медведя Мишу, она любила его очень. Потом, когда время приближалось к обеду, ребенок начинал капризничать, хотеть спать, отказываясь при этом ложиться в кроватку, и вообще, приводить маму в бешенство. Вот и сегодня, пока она разогревала мальчику «супаньку», мальчик очень тихо залез на письменный стол, и украл оттуда общую тетрадь с листами на пружинках, и был застигнут мамой в момент сладостного выбора: выдрать из тетради страницу или украсть со стола еще и ручку, и разукрасить листы каляками и маляками. Кара последовала незамедлительно: ребенок получил по попке, был обозван «маленьким засранцем», накормлен супом и уложен спать, несмотря на все крики и вопли. Впрочем крики и вопли вскоре перешли в тихое и неразборчивое бубнение себе под нос, а потом и вовсе прекратилось: мальчик заснул. Заглянувшая в его уголок мама ласково улыбнулась — умильность спящего ребенка примирила ее с существованием на свете детей вообще и своего в частности, поправила одеяло, и вернулась к столу, на котором лежала спасенная тетрадь.

Кричать и обзываться на детей — дело не самое правильное на свете. Но молодую, и кстати сказать, весьма симпатичную маму тоже можно было понять: из всех тетрадей, которые лежали на столе, ребенок выбрал ту, к которой у мамы отношение было особое. В этой тетради она уже около месяца писала роман — не роман, повесть — не повесть, словом нечто литературное, где действовали в несколько приукрашенном виде она сама, ее муж, и еще один знакомый, о котором с мужем было давно договорено не вспоминать, но все равно вспоминали. А еще там имело место разнообразное колдовство и не менее разнообразная магия, каковой был скорее избыток, нежели недостаток. И сейчас мама чинно села за стол, достала ручку и нашла недописанную страницу. Эпизод был весьма накручен, и надо было срочно помогать героине из него выпутаться, да так, чтобы оставалось впечатление, что это она сама, без вмешательства автора.

Ребенок зашевелился, повернулся на другой бок и сказал ясно и четко, как никогда до сих пор не говорил:

— Мама! Ты пожалуйста не пугайся. Сейчас не я сам говорю, а за меня говорят.

— Что?

- Твой ребенок сейчас спит, и им для разговора пользуюсь я.

— Кто? — молодая мама была настолько ошарашена, что восприняла всю ситуацию внешне спокойно. Тем более, что в глубине души она еще не верила в реальность происходящего. «Я же иногда вижу сны, и при этом знаю что это сны. Наверное и сейчас то же самое.»

— Ты рассказ пишешь про всякое? Вот я один из них и есть.

— Кого?

— Ну например один из духов светлого края, это твое название. Кстати почти правильное.

— А… — до молодой мамы потихоньку начало доходить, что это не сон, и не глюк от чрезмерно выпитого чая. И первая мысль, которая пришла к ней по этому поводу была очень простая. Дрогнувшим голосом она спросила:

— А ему это не вредно?

— Нет, что ты. Я сейчас управляю только центром речи в мозгу, а память не трогаю — пока он спит это возможно. Ему сейчас снится… — «дух светлого края» на секунду замолк, как бы отвернувшись и бросив взгляд назад — так вот, ему сейчас снится, что он рассказывает Мише сказку про Колобка. И то, что я говорю, он считает этой сказкой.

— А… — что на это ответить, молодая мама не нашла.

— Так вот, о твоем рассказе.

— Это не рассказ…

— Какая разница! Я могу тебя порадовать: ты очень хорошо пишешь. Не в смысле литературы, а в смысле правильности. То есть настолько хорошо, что даже вот я придти смог.

— Я тебя вызвала?!

— Нет, но ты дала возможность.

— А зачем ты пришел?

Видимо, тот, кто зачем-то пришел, и начал отвечать на вопрос, но в этот момент ребенок засунул себе палец в рот, и слова утонули в довольном причмокивании. Мама подошла, осторожно отвела маленькую ручку в сторону, и удержала ее от повторного засовывания в рот. Мальчик сокрушенно вздохнул и успокоился.

— Так вот — сказал дух, и женщина вновь поразилась, как может нежный и мягкий голос ее ребенка передавать интонации самоуверенные, и даже несколько брюзгливые. — Я не знаю, как так получилось, но ты пишешь верно. Да, я это уже говорил. И это открывает дорогу в вашу… в ваш… словом дорогу туда, куда таким вот как я, попадать не следует. Для вашего и для нашего же блага. Вот ты «оборотня второй зари» описала? Дурацкое правда название, но описала верно. Еще немного, и он тоже сможет придти. Ты хочешь этого?