Уилбур Смит - Тени Солнца

Рассвет разгорался, и теперь их поле зрения увеличилось с шести футов до стольких же ярдов, а потом и до сотни. Они уже различали растрепанные верхушки костяных пальм.

Жак побежал трусцой. Впереди виднелся противоположный край поля и лес, ярдах в двухстах за которым возвышался гранитный холм, в утреннем свете как никогда похожий на замок с башнями и отвесными стенами. В его очертаниях было что-то зловещее, и Брюс поспешно отвел взгляд.

Холодная и тяжелая, первая капля дождя шлепнулась Брюсу на щеку.

— О Господи! — простонал он и остановился.

Жак выпрямился и тоже посмотрел на небо.

— Все кончено. Через пять минут никаких следов не останется.

Еще одна капля упала Брюсу на лицо, и он с трудом сдержал злые слезы, покалывающие веки.

Дождь пошел сильнее, капли забарабанили по стальной каске и плечам.

— Быстрее, — крикнул Брюс, — пройди еще хоть сколько-нибудь!

Внезапно Жак отшатнулся, словно от удара невидимым кулаком. Каска слетела у него с головы, а сам он упал. Винтовка громко стукнула о еще твердую землю.

В тот же момент Брюс почувствовал, как мимо него, разрывая воздух, пролетела пуля, так что рубашку прижало к груди, а в ушах раздался треск. Керри в замешательстве смотрел на сержанта Жака, который лежал, раскинув руки. Выстрел снес полчелюсти, обнажив кость, по которой стекала кровь. Тело дергалось в конвульсиях, а руки вздрагивали, как крылья пойманной птицы. Сквозь шум дождя до Керри донеслось щелканье затвора винтовки.

Хендри! Он залег на холме!

Брюс отпрыгнул в сторону и бросился к лесу.

Уолли Хендри лежал на животе на плоской верхушке одной из «башен». Он окоченел после ночного холода, ему было жестко лежать на гранитной глыбе, но все эти неудобства почти не проникали в его сознание. Он выстроил низкий бруствер из обломков гранита и прикрыл его снаружи ветвями ракитника.

Винтовка опиралась на парапет, а рядом Уолли сложил запасные обоймы.

Он лежал в засаде со вчерашнего вечера. Светало, через несколько минут он увидит все поле целиком.

«Давно можно было переправиться через реку, уйти миль на пятьдесят отсюда», — думал он, даже не пытаясь понять, отчего он лежит здесь неподвижно вот уже двадцать часов.

«Ха! Я знал, что Керри придет. Ишь ты, следопыта-ниггера с собой прихватил. Эти образованные так любят бред типа “один на один”».

Хендри ухмыльнулся, вспомнив, как вечером заприметил две маленькие фигуры, выходящие из леса в угасающем свете заката.

«Ублюдок провел ночь вон там, посреди солончака. Зажигал спичку, прикуривал. Что ж, надеюсь, получил удовольствие от своей последней сигареты».

Уолли нетерпеливо вглядывался в предрассветные сумерки.

«Они, наверное, уже идут по влею. Надо их достать, пока снова не зашли за деревья».

Внизу под ним расстилалось поле — бледное, как пятно проказы, на фоне темного леса.

«Сукин сын!»

Внезапно к Хендри вернулась его ненависть.

«Уж на этот раз он не поговорит. На этот раз не будет возможности поднять шум».

Свет становился ярче. Среди жухлой травы уже выделялись силуэты костяных пальм.

— Ха! — воскликнул Хендри.

Вот они, две точки посередине поля, как два муравья. Хендри высунул кончик языка и припал к винтовке.

«Как я этого ждал! Полгода дожидался, не меньше. Вот пристрелю мерзавца и отрежу у него уши».

Он снял предохранитель — какой приятный звук!

«Ниггер впереди, Керри сзади. Надо подождать, пока повернутся. Сначала Керри, а потом уже ниггера».

Хендри поймал их на мушку, от предвкушения задышав так быстро, что пришлось сглотнуть. В горле зацарапало, как от сухого хлеба. Капля дождя упала ему на шею, и он вздрогнул. Посмотрев на небо, он увидел надвигающиеся тучи.

— Черт вас дери, — простонал он и снова взглянул на поле.

Керри и ниггер стояли рядом — одним темным пятном в тусклом свете. Дождь пошел сильнее, и внезапно на Хендри нахлынуло знакомое чувство неполноценности, осознания того, что все вокруг — даже стихия — сговорилось против него. Это ощущение никогда его не оставляло. Бог и весь мир дали ему в отцы пьяницу, вместо дома — убогую развалюху, а мать наградили раком горла. Они отправили его в колонию для несовершеннолетних, уволили его с двух десятков работ, издевались над ним, поднимали на смех, дважды сажали в тюрьму…

Все они — и особенно Брюс Керри — снова хотели взять над ним верх. Не выйдет! Больше никогда!

— Черт подери, — выругался Хендри. — Черт подери всех вас! — И выстрелил в темное пятно, которое держал на мушке.