Уилбур Смит: Троя. Падение царей

Яркая низкая луна сияла над островком Имброс, ее серебристый свет омывал скалистый берег и вытащенный на него микенский военный флот. Изгиб залива был полон кораблей: пятидесятивесельные военные галеры и больше сотни барок были вытащены на сушу так близко друг к другу, что между ними не осталось свободного пространства даже в ширину руки.

На берегу вокруг множества костров, на которых готовилась еда, расположилась микенская армия. Восемь тысяч воинов. Некоторые из них готовили оружие, точили мечи или полировали щиты, другие играли в кости или дремали у мерцающих огней. На берегу было так тесно, что многие моряки предпочли остаться на кораблях, вместо того чтобы спорить из-за полоски каменистой земли, где можно было бы расстелить одеяло.

Агамемнон, царь Микен, предводитель западных войск, стоял у своего шатра, закутавшись в длинный черный плащ; его холодные глаза смотрели в сторону моря, на восток, где небо наливалось красным.

Крепость Дардания горела.

Если повезет и если будет на то милость бога войны Ареса, война закончится полной победой. Жена и сын Геликаона погибнут в пылающей крепости, а сам Геликаон познает весь ужас отчаяния.

Холодный ветер пронесся над берегом.

Агамемнон плотнее натянул плащ на угловатые плечи и обратил взор на людей, что трудились неподалеку над возведением алтаря. Почти весь день они собирали большие камни. Людьми командовал сутулый жрец Атеос, его тонкий пронзительный голос напоминал резкий крик раздраженной морской чайки:

— Нет, нет, этот камень слишком мал, не кладите его снаружи. Засуньте его ближе к середине!

Агамемнон уставился на жреца. Тот не обладал даром прорицания, что вполне устраивало царя. Можно было не сомневаться: жрец скажет все, что велит ему царь. Агамемнон знал: недостаток большинства провидцев в том, что их пророчества исполняются сами собой. Скажи армии, что пророчество было мрачным и грозным — и люди пойдут в битву, готовые к разгрому, и обратятся в бегство при первой же неудаче. Скажи, что их наверняка ждет победа и что сам Зевс их благословил — и они будут драться, как львы.

Иногда, конечно, битвы кончались поражениями. Это было неизбежно. Все, что тогда требовалось — найти, кого бы обвинить в неудаче. Вот тогда и нужны были идиоты вроде Атеоса. Бесталанный и порочный, Атеос имел свои секреты. По крайней мере, он думал, что у него есть секреты. Ему нравилось мучить и убивать детей. Окажись одно из его «прорицаний» ложным, и Агамемнон разоблачит его перед своей армией и казнит, говоря, что боги прокляли эту битву из-за зла, причиненного жрецом.

Агамемнон вздрогнул. Если бы все провидцы были столь же бездарными и уступчивыми, как Атеос! Цари не должны зависеть от зыбких прорицаний. Их предназначение должно зиждиться исключительно на их собственной воле и способностях. Что за слава в победе, предопределенной изменчивыми богами?

Агамемнон помрачнел, вспомнив свое последнее посещение Пещеры Крыльев. Будь прокляты все жрецы с их пагубными наркотиками! Будь прокляты жрецы с их загадками! Когда-нибудь он перебьет всех жрецов и заменит их людьми, которым сможет доверять. Дураками вроде Атеоса. Но не сейчас. Микенская знать и народ очень уважали жрецов Пещеры, и было бы глупо и рискованно уничтожить оракулов в разгар великой войны. Да и терпеть Время Прорицания Агамемнону приходилось только раз в четыре года. В последний раз это случилось как раз перед отплытием на Имброс.

Агамемнон и его приверженцы собрались в Пещере Крыльев на холмах возле Города Львов. Потом, как того требовал двухсотлетний ритуал, царь Микен вошел в освещенную факелами пещеру. В ней висел густой дым от огня, на котором сжигались наркотические травы, поэтому Агамемнон старался дышать неглубоко, но все равно перед глазами его замелькали яркие пятна и закружилась голова.

Умирающий жрец то терял сознание, то снова приходил в себя. Когда он начинал говорить, фразы были обрывочными и путаными. Потом глаза его открылись, костлявые пальцы обхватили запястье царя.

— Берегись деревянного коня, царь Агамемнон, царь битв, завоеватель, ибо он воспарит к небесам на крыльях грома и возвестит о гибели народов.