Елена Чудинова - Возвращение Ганимеда [синематографический роман - фрагменты]

АНДРЕА

(завороженно) Мертв? Почему?

ЛОРД УИЛЬЯМ

А если бы юноша был жив — его статуя была бы для Корнелия не большим, чем для нас — фотографии. (Пауза.) Пойми, он спасал эту статую как металлическую скорлупу, в которой содержалось единственное бытие любимого человека…

АНДРЕА

(сбивчиво) Но это… это же куда прекраснее, чем… это лучше!

ЛОРД УИЛЬЯМ

Правда всегда лучше. Только ее трудно понять. Мы подсовываем древним то, что представляется высокими мотивами нам — и из-за этого не видим вещей настолько интересных, что они не могут даже возникнуть в нашем убогом воображении.

ГЕНРИ

Но ведь…

ЛОРД УИЛЬЯМ

(быстро) Что Вам не нравится, Гарри?

ГЕНРИ

Пустое.

ЛОРД УИЛЬЯМ

Не думаю.

ГЕНРИ

История-то зеленая. А все-таки красиво. Как-то одно с другим не вяжется…

Лицо Андреа делается напряженным, что не остается незамеченным лордом Уильямом.

ЛОРД УИЛЬЯМ

(мягко) Бойтесь ярлыков, Гарри. Божественное и пакостное заключается только в людях, все остальное — пустые условности, недолговечные одежды времени.

ГЕНРИ

(На мгновение задумывается, затем решительно бросает окурок.) Сложно. Как-нибудь подумаю.

ЛОРД УИЛЬЯМ

(тоже — небрежным жестом — бросая окурок) Ну, не в такой же день, как сегодня! (Широко улыбается. Бросает взгляд Андреа, который уже поднялся на верхнюю ступень лестницы, ведущей к округлому проему двери.) Ну как?

АНДРЕА

(выглядывает наружу, оборачивается) Если то, что там в конце улицы, это и есть особняк madame Изиды, то хоть на велосипеде проезжай.

ЛОРД УИЛЬЯМ

(стремительно поднявшись следом) Да, это он, храм Изиды. Путь свободен!

ГЕНРИ

Значит, придется-таки Фэшему попрыгать.

Относительно расчищенная улица, на которую уже выбрались лорд Уильям, Гвендолен, Генри и Андреа. Кэтрин, смеясь, выбирается из проема с помощью Фэшема.

ЛОРД УИЛЬЯМ

(весьма заметно, что он уже не нуждается в гиде) Улица Изиды. Дорога в Египет.

ГВЕНДОЛЕН

Милорд, почему Вам это так интересно? Ведь ради Египта в Египет и едут. Но что такое египетские культы здесь? Вкрапление, мода, не больше. Не интереснее ли в Риме Рим?

ЛОРД УИЛЬЯМ

(легко улыбаясь неглупому вопросу) И да и нет, мисс Гвендолен. Вам не случалось любоваться отражением старинного здания в быстром течении реки?

ГВЕНДОЛЕН

(внимательно) Не один раз.

ЛОРД УИЛЬЯМ

В этом случае Вы должны меня понять. Мне любопытно любоваться искаженной игрой отражений эпохи в эпохе, нации в нации. Здешнего Египта я не найду в Стране Пирамид.

Маленький тупичок, образующий своего рода нишу на улице Изиды, открывает храмовый двор, кирпичные колонны которого охраняют почти сохранившееся здание храма. На некоторых колоннах видны следы темно-красной штукатурки.

ФЭШЕМ

(указывая на пустующую нишу рядом с колоннами входного портика) Здесь, видно, и была статуя Изиды, та, с которой погиб жрец.

КЭТРИН

Какой жрец, мистер Фэшем?

ГЕНРИ

Еще одна гибель со статуей? Ну и ну.

ФЭШЕМ

(поверхностным голосом гида) Не только со статуей, мистер Коллинз. Катастрофа застала жрецов Изиды в триклинии, за их скромной трапезой из рыбы и яиц. Все они погибли, спасая культовые предметы. Один упал ближе всех к храму — он нес битком набитый мешок со всякими там священными сосудами и прочим. И со статуей. Современному человеку десяти шагов такого груза не пронести.

ГЕНРИ

(сквозь зубы) Это смотря при каких обстоятельствах. (к лорду Уильяму) А эта история только подтверждает Вашу, милорд.

АНДРЕА

(очень негромко, останавливающим жестом касаясь рукава Генри) Тише. Здесь какая-то тишина, послушай.

ГЕНРИ

(так же) Да.

ЛОРД УИЛЬЯМ

(с усмешкой) Боги римлян смертны. Египтяне знали толк в религии. (Оборачиваясь к Гвендолен.) Я не забыл своего обещания, мисс Коллинз. Вы не побоитесь вступить в обитель богини?

ГВЕНДОЛЕН

(вспыхивая) Я? Нет.

ЛОРД УИЛЬЯМ

(сопровождая слова приглашающим жестом) Мы следуем за Вами. Все шесть ступеней — Ваши.

Гвендолен, горделиво и вызывающе вскинув голову, преодолевает упомянутые лордом Уильямом шесть узких стертых ступеней.

Веющий прохладой полумрак, густой после синего неба. Две-три минуты требуются глазам чтобы понять всю лживость темноты. В действительности храм освещен достаточно хорошо, в основном благодаря частичному отсутствию кровли высоко над головами путешественников. На стенах проступают яркие цвета фресок, таящихся в отдалении, за могучими очертаниями колонн. Трава — этот бессильный саван мертвого города — кое-где пробивается меж плитами пола там, куда в более ранние часы суток косо падают яркие лучи.