Андрей Балабуха - Эпициклы [сборник стихов]

Ни второго, ни третьего —
Путь единый навек.
От Крещенья до Сретенья —
Холод, ветер и снег…

Ты постой, погоди, мой сентябрь:
Я немало успел, но как мало! —
А уже мое лето сломалось…
Я прошу, не спеши так хотя б!

Мой сентябрь, ты преддверие склона,
По которому все мы скользим
К безысходной застылости зим,
И стоишь ты — последним заслоном.

Мой сентябрь, сквозь туман и дожди
Еще явственны контуры лета,
Оно здесь еще, рядышком где-то,
И поэтому ты — подожди!

Мой сентябрь, в том трагедии нету,
Чтоб уйти в темноту и мороз,
Но душе еще хочется гроз,
А ведь грозы бывают лишь летом…

Мой сентябрь, пусть костры догорят,
Дай еще посидеть на откосе, —
А потом можно рухнуть сквозь осень,
Как с трамплина, до дна декабря.

Попиваю коньяк понемножку,
Догорают четыре свечи,
Сочным меццо свердловская кошка
Под окном сладострастно кричит.

Пухлый томик держу Ариосто
(Не читаю — так буквы рябят)…
Не тоска, не отчаянье — просто
Сто четыре часа без тебя.

…Вдохнуть горчащий, теплый запах дыма
Увидеть дом — единственно свой дом,
Тот, что искал годами и трудом,
И, не узнав, пройти спокойно мимо…

…Зайти; с блаженной миной на лице
Согреться за короткие минуты;
Вдохнуть здесь света, ласки и уюта —
И снова в путь. В чем смысл его? Где цель?..

…Завидя свет в окне, свернуть с дороги;
С восторгом: «Наконец-то всё стеклось!» —
Узреть Эдем сквозь мерзлое стекло;
Не достучавшись, сдохнуть на пороге…

Три страха, что преследуют всю жизнь:
Не суждена дорога, знать, иная —
Идешь сквозь чужедомье, миражи…
Один не сбудется. Но два других? Не знаю…

Стоишь который год подряд
Перед воротами Эдема —
Железо холодно и немо,
Нигде не видно ключаря.

Зришь над стеною кроны кущей —
Там вертоград, там благодать,
Там лето царствует всегда,
Благоуханно и цветуще…

Но створки плотно сведены,
Засовов сталь неумолима:
Блаженства? Нет, брат, топай мимо,
Нам здесь живые не нужны…

Тебе полнейшая свобода:
Хоть поворачивай назад,
Хоть выплачь до крови глаза,
Хоть глотку рви, зовя кустода.

И подступает пустота,
Надежды тают, грезы меркнут —
Ведь отверзаются посмертно
От веку райские врата…

Не знаю, добрый, злой ли гений
Еще подростку, мне внушил:
Ума, и тела, и души
Язык — язык прикосновений.

Касанья немы — для иных,
Но сколь бы ни был я вербален,
Всё ж отыскать смогу едва ли
Слова подобной глубины.

Касаний трепетное диво
Умней речей, стихов правдивей —
Хоть распиши страниц на сто.

Не могут обернуться ложью
Ни ощущение всей кожей,
Ни ласка сквозь рукав пальто.

Любовь — не благо и не зло,
Она — как Бог; она превыше;
И несказанно повезло
Тому, кто зов ее услышал.

И лишь поверить и идти,
Куда б ни вывела дорога, —
Пусть даже сдохнешь на пути
За шаг до дома; до порога.

Сквозь летний ужас впереди,
Сквозь боль разлук — иди, иди,
И верь любви, как верят Богу.

Не шли проклятий небесам —
Ведь ты же сам, ты только сам
Избрал священную дорогу.

Рука ложится в руку — как дитя,
Доверчиво, и ласково, и чисто;
Рука в руке — казалось бы, пустяк,
Но глубже нет, нет выше в мире истин.

Рука в руке, и пальцы сплетены,
Как судьбы и тела, дела и души;
И кажется — ничем уж не разрушить
Слиянье, что полнее всех иных.

Рука в руке — и дня уходит злоба;
Будь летний лес иль попросту автобус,
Рука в руке — и ясен мир вокруг.

И только горький привкус боли, ибо —
Ведь мы всю жизнь, любимая, могли бы
Вот так идти, не разрывая рук.

…И снова вечерний автобус,
И мы меж чужими людьми,
И снова так хочется, чтобы
Навеки застыл этот миг,