Андрей Белый - Звезда (сборник стихов)

Старшему брату
в Антропософии
Ты надо мной — немым поэтом —
Голубизною глаз блеснул,
И засмеявшись ясным светом,
Сквозную руку протянул.
В воспоминанье и доныне
Стоишь святыней красоты
Ты в роковой моей године
У роковой своей черты. [2] С Христианом Моргенштерном автор встретился за 2 месяца до его смерти.
Тебя, восставшего из света,
Зовет в печали ледяной —
Перекипевшая планета,
Перегремевшая войной;
В часы возмездия подъявший
Свои созвездия над ней,—
В тысячелетья просиявший
Тысячесветием огней,—
Как и тогда, во мне воскресни,
Воспламенясь, ко мне склони
Свои просвеченные песни
В грозой отмеченные дни.

Упал на землю солнца красный круг.
И над землей, стремительно блистая,
Приподнялась зеркальность золотая
И в пятнах пепла тлела.
Всё вокруг вдруг стало: и — туманисто;
И — серо…
Стеклянно зеленеет бирюза,
И яркая заяснилась слеза —
Алмазная, алмазная Венера.

Мне снились: и море, и горы…
Мне снились…
Далекие хоры
Созвездий
Кружились
В волне мировой…
Порой метеоры
Из высей катились,
Беззвучно
Развеявши пурпурный хвост надо мной.
Проснулся — и те же: и горы,
И море…
И долгие, долгие взоры
Бросаю вокруг.
Все то же… Докучно
Внимаю,
Как плачется бездна:
Старинная бездна лазури;
И — огненный, солнечный
Круг.
Мои многолетние боли —
Доколе?..
Чрез жизни, миры, мирозданья
За мной пробегаете вы?
В надмирных твореньях,—
В паденьях —
Течет бытие… Но — о Боже!—
Сознанье
Всё строже, всё то же —
Всё то же
Сознанье
Мое.

Мне грустно… Подожди… Рояль,
Как будто торопясь и споря,
Приоткрывает окна в даль
Грозой волнуемого моря.
И мне, мелькая мимо, дни
Напоминают пенной сменой,
Что мы — мгновенные огни —
Летим развеянною пеной.
Воздушно брызжут дишканты
В далекий берег прежней песней…
И над роялем смотришь ты
Неотразимей и чудесней.
Твои огромные глаза!
Твои холодные объятья!
Но незабытая гроза —
Твое чернеющее платье.

Мы роковые глубины,
Глухонемые ураганы,—
Упали в хлынувшие сны,
В тысячелетние туманы.
И было бешенство огней
В водоворотах белой пены.
И — возникали беги дней,
Существовании перемены.
Мы были — сумеречной мглой,
Мы будем — пламенные духи.
Миров испепеленный слой
Живет в моем проросшем слухе.

И знаю я; во мгле миров:
Ты — злая, лающая Парка,
В лесу пугающая сов,
Меня лобзающая жарко.
Ты — изливала надо мной
Свои бормочущие были
Под фосфорической луной,
Серея вретищем из пыли.
Ты, возникая из углов,
Тянулась тенью чернорогой;
Подняв мышиный шорох слов
Над буквой рукописи строгой.
И я безумствовал в ночи
С тысячелетнею старухой;
И пели лунные лучи
В мое расширенное ухо.

Летучим фосфором валы
Нам освещают окна дома.
Я вижу молнии из мглы.
И — морок мраморного грома,
Твое лучистое кольцо
Блеснет над матовою гаммой;
И — ночи веют мне в лицо
Своею черной орифламмой.
И — возникают беги дней,
Существовании перемены,
Как брызги бешеных огней
В водоворотах белой пены.
И знаю я: во мгле миров
Ты злая, лающая Парка,
В лесу путающая сов,
Меня лобзающая жарко.

Приемлю молча жребий свой,
Поняв душою безглагольной
И моря рокот роковой,
И жизни подвиг подневольный.

Туда, во мглу Небытия,
Ты безвременным, мертвым комом
Катилась, мертвая земля,
Над собирающимся громом.
И словно облак обволок
Порядок строя мирового,
И презирающий зрачок,
И прорастающее слово.
Толчками рухнувших Мессин,
Провалом грешной Мартиники
Среди неузнанных руин
Приподымался смысл великий.
Развили грозные огни
Все беспокойней, все нестройней —
Нечеловеческие дни,
Нечеловеческие бойни…
И я к груди земли приник
И понял: в гром землетрясений
Склоняет исполинский лик
Из дней глаголющий нам Гений.
Он — Справедливый Судия.—
Мерцая мрачным приговором,
Давно смятенного меня
Опламенил глухим прозором.
И видел там, за громом битв
Восстанье Светлого Завета
В волне рыданий и молитв
И набегающего Света.
И ныне знаю: морок злой
Нас обуявших ослеплений
Перегорит, как ветхий слой,
И Солнце спустится, как гений,—
И громовая полоса,
Огнем палящая глазницы,—
Далекий грохот колеса
Золотордяной колесницы.