Эдвард Олби - Три высокие женщины

В.Я не кричу!

Б.Теперь кричишь.

А.Вот видишь? ( смущенно) Какой сегодня день?

Б.Сегодня ( называет тот день, который есть в действительности.)

А.Он придет сегодня? Ведь это его день?

Б.Нет; не сегодня.

А.( скулит.) Почему нет?!

Б. ( Не обращая внимания на это.) О, ему есть еще, чем заняться. День заполнен до отказа.

А. ( Со слезами.) Он никогда не приходит ко мне, а когда приходит, никогда не остается. ( Неожиданно меняет тон, с ненавистью) Я ему покажу; я всем им покажу. Они все думают, что со мной можно вот так обращаться. Вы все думаете, что Вам что-то достанется. Я вам всем покажу.

В. ( К Б.) И так всегда?

Б. ( Сверхтерпеливо.) Ну… подчас это даже мило.

В.Ха!

А.( Бормочет) Вы все чего-то хотите; Всем что-то нужно. Мама меня предупреждала: будь осторожна, говорила она; им всем чего-нибудь, да нужно; будь осторожна, они все чего-то хотят, она предупреждала, меня и мою сестру. Она готовила нас, а как иначе? Я имею в виду, что мы были девушки, и многое еще можно было изменить, все было по-другому тогда. Нам многого не хватало, поэтому оставаться девушками нам было не легко. Мы знали, что нам придется добиваться всего своими руками и в таком случае пребывать невинными… Зачем я говорю об этом?

Б.Потому, что ты этого хочешь.

А.Это правда. Она хотела подготовить нас… к выходу в свет, для встречи с мужчиной, для поиска своей дороги в жизни. Малышка не смогла, и это грустно. А я осилила. Я сумела. Я встретила его на вечеринке, и он сказал, что видел меня прежде. Он был уже женат дважды — первая была блядь, вторая-пьяница. Он был забавный! Он сказал, давай пойдем в парк — поездим верхом, и я сказала хорошо, перепугавшись до смерти. Я соврала, сказав, что умею ездить верхом. Ему было все равно; он хотел меня; я отлично понимала это. Это длилось шесть месяцев.

Б.Моя ты девочка!

А.У нас были лошади, когда мы поженились; была конюшня, беговые лошади; мы ездили верхом.

В. ( мягко.) Надо же.

А.Я научилась ездить верхом и у меня хорошо получалось.

Б. ( поддерживая.) Не сомневаюсь!

В. ( с легким презрением.) Неужели?!

Б.Ш— ш-ш-ш-ш.

А. ( С детским энтузиазмом) Я ездила в дамском седле, в мужском, я каталась на пони— в экипажах— и мне все это нравилось. Бывало, он поедет со мной и мы скачем все утро, и далматинец с нами— как его звали. Сьюзи? Нет. У нас были хорошие лошади, мы участвовали в выставках, получали все призы, мы хранили их в большом ящике внизу…нет, это было в другом доме. Мы держали их… (Пауза. Воодушевляясь.) И кубки. Все золотые кубки, которые мы выиграли, и чаши, и блюда… Мы знали всех судей, но выигрывали мы не поэтому: мы выигрывали, потому, что были лучшими.

В. ( Про себя.) Естественно.

Б. ( в пол голоса.) Веди себя прилично.

А. ( отстранено.) О, она еще научиться. (Назад в воспоминания.) У нас была конюшня! Я знала судей, приходила на ипподром, сидела на трибуне, когда мы были на соревнованиях. Я никогда не участвовала в скачках. Графчик был на лошади. Наш жокей; Я сидела рядом с судьями и просто смотрела. Они все знали меня; все нас знали, у нас была знаменитая конюшня, и когда заседание судей заканчивалось, они говорили мне, если мы выиграли, а почти всегда так и было, и если они говорили мне, а почти всегда так и было, я делала знак, Я снимала свою шляпу, и дотрагивалась до своих волос (Делает это; дотрагивается до волос.) и так они понимали, что мы выиграли.

В. ( К Б; шепотом.) Кто?

(Б пожимает плечами, показывает глазами на А)

А. (очень здраво, втолковывая) Все в нашей ложе. (Снова по детски.) О, я так любила это, кататься верхом по утрам, приехать в конюшню на автомобиле, в кителе, брюках для верховой езды, в моем котелке и…лаская…как ее звали? Далматина — Сьюзи, мне кажется… нет— приготовления, дорога. Иногда он приезжал со мной, иногда нет. Иногда я выезжала одна.

В. (К Б.) Кто?

Б.Ее муж, скорее всего. ( К А.) Вы ездили на лошади, когда были маленькой?

А. ( несколько скептично улыбаясь) Нет. Мы были нищие.

В. ( К А.) Нищие? Действительно…нищие?

А.Ну нет, не в буквальном смысле; мой отец был архитектор. Он проектировал мебель, он делал ее.