Петер Хакс - Адам и Ева

Хочу узнать, раз больше нет меня.

Давным-давно, до сотворенья Евы,
Когда я жил с тем, кто меня привел,
Я вдруг о чем-то начал тосковать.
О чем? Не ведал я. И Бог не ведал.
Ведь я же никого тогда не знал,
Но одиночество уже познал я.
Господь, чтобы меня развеселить,
Поля зверями щедро населил
И птицами заполнил небеса.
А я смотрел на них и улыбался,
Давая по повадкам имена.
И Бог спросил: Ну как? Тебе получше?
А я взглянул на пеструю толпу,
Которая у ног моих теснилась,
На всех зверей — от желтенькой блохи
До льва в его медово желтой шкуре —
И прежняя тоска меня взяла.
И вот тогда я Господу сказал:
Нет, мне не лучше и не станет лучше,
Вот разве ты мне равного создашь.
Бог сотворил тебя, и я воспрянул.

Меня! Меня добился ты с трудом,
А я тебе себя не сберегла.
Теперь ты будешь по моей вине
Еще сильнее одинок, чем прежде.

Я больше не смогу быть одиноким.
Дай яблоко.

И что ты хочешь сделать?

Не знаю, Ева. Что бы я ни сделал,
Я разорву — с собой или с тобой.
И выхода тут нет. Одно из двух.
Остаться без греха — и без тебя?
С тобой, виновной, разделить вину?

Оставь меня. Речь о твоем спасенье.

Я Богу нужен был. Ты мне нужна.

Адам, есть и другие ребра.

Что?

Молись, и Бог создаст тебе другую.

Я не хочу другой. Ты мне жена.
Как я могу другую полюбить?
Я знал бы, что любовь грозит изменой.
Прости, отец. Тебя я оставляю
И к женщине иду.

Не надо! Нет!

Ты это смог. Сумел, ради меня.
Ты знал, какую грань ты переходишь,
И все-таки ее ты перешел,
Бесчувствию упрек предпочитая.
Я счастлива: мой грех родил твой грех —
Прекраснейшее из твоих деяний.
О яблоко, любимый плод, ты дал
Любимому возможность этой жертвы,
Свидетельства неслыханной любви.

Кто говорит?

Я, Ева.

Кто ты, Ева?

Я — та, кого ты так безумно любишь.

О нет, тебя я больше не люблю.
Но все-таки немного ненавижу.
Так, значит, это ты, ради кого
Себя я предал Божьему суду,
И вот теперь Господь свою десницу
Отводит от меня. Я это вижу
По знаку отступающей природы.
Неужто, несмотря на все проступки,
С такой, как ты, остаться я решил?
Ты, беленький комочек любопытства,
Неужто ты меня убила?

Ах!

Что ж, незнакомка, расстели постель
Там, где царит печаль.

Ах!

Ты дрожишь?

Боюсь.

Боишься Бога?

Нет, тебя.

Я не сержусь. Я просто утомлен.

Боюсь твоей усталости — не гнева.

Разверзлась между нами пропасть, Ева.
Преодолеть ее нам не дано,
Но манит глубина на дне разбиться.
Виновная, греховная моя,
Иди ко мне, моя красотка Ева.

Я от тебя бегу к тебе поближе,
Ища в любви от ненависти щит.

Тебя я попытаюсь защитить.
С тех пор, как ненависть я испытал,
Я о любви узнал намного больше.
Что называл я прежде наслажденьем?
Слегка прохладный нежный ветерок,
Ласкающий мне кожу в жаркий день,
Когда лежу под солнцем загорая.
Нет, не беги, иди ко мне сюда,
Моя больная страсть, недуг прекрасный.
Из бренности родившись, наслажденье
Вгоняет в пот, родит зубовный скрежет.

Так яблоко влияет на тебя.
О, я не представляла, как ужасно
Подействует оно на нас обоих,
Как действует оно, когда мы вместе.

Вот я вернулся, наведя порядок
И усмирив чешуйчатую тварь.
Врагиню из конца в конец эдема
Я беспощадно молниями гнал
И обрубал ей ноги — все четыре.
Она под корни тиса забралась,
Где скорчилась, зализывая раны.
Теперь змея недалеко уйдет:
Хоть выживет — останется безногой.
А я, признаться, отдохнуть не прочь,
Но что поделать — долг всего превыше.
Пусть ночь темна, но там, где есть опасность,
Все бдительнее служит безопасность.
А что такое падает с небес?
Какие удивительные хлопья,
Какой-то клей из воздуха и льда.
Похоже, что Господь наш изобрел
Неведомое прежде время года.