Анатолий Софронов - Московский характер

Потапов. Ты гонишь меня?

Гринева. Нет, я просто тебя не задерживаю.

Потапов. Что ж, до свидания, Ирина...

Гринева. До свидания. Алексей!

Потапов, застегнув ворот рубашки и не глядя на Гриневу, выходит из комнаты.

(Молча смотрит ему вслед. Увидев оставленный портфель, берет его, идет за Потаповым. Негромко кричит в открытую дверь.) Алексей, рубашки забыл, рубашки...

Ответа нет. Гринева стоит мгновение на пороге. Выходит на балкон и, нагнувшись над перилами, смотрит вниз... Но на улице темно и тихо. Гринева возвращается в комнату, вынимает из портфеля рубашки и медленно, чисто по-женски начинает их разглаживать рукой.

Квартира Кривошеина. Знакомая нам комната. Но посреди нее стоит сейчас накрытый новой скатертью стол, на нем тарелки, вазы, бутылки с вином. Если внимательно присмотреться, то можно заметить, что в квартире Кривошеина произошли существенные изменения. Квартира стала уютней. Цветы стоят на письменном столе, но уже в вазе; рядом большая фотография — это Кружкова. Книжные полки затянуты занавесками, теми самыми, какие раньше закрывали широкую дверь балкона. Теперь через балконные стекла видна вечерняя панорама осенней Москвы. Панораму венчает яркая кремлевская звезда. Тихо. На сцене в переднике одна Гринева. Она накрывает стол, молча любуясь сервировкой. Раздается звонок. Гринева уходит и вскоре возвращается, вслед за ней входит с букетом астр и георгинов Зайцев. Гринева не обращает на него внимания.

Зайцев. Здравствуйте, товарищ Гринева!

Гринева. Что?

Зайцев. Здравствуйте, я говорю...

Гринева. А-а, хорошо...

Молчание.

Зайцев. А хозяева?

Гринева. Еще не пришли.

Зайцев. Вы не знаете, куда можно цветы поставить?

Гринева. В кухне кувшин увидите, глиняный.

Зайцев. Самому?

Гринева. А как вы думаете?

Зайцев. Я думаю, что самому...

Здесь впервые Гринева посмотрела на уходящего Зайцева и улыбнулась. Зайцев возвращается с кувшином и цветами.

А что теперь с ними делать?

Гринева. Поставьте на стол.

Зайцев. Но тогда не ясно будет, кто принес цветы.

Гринева. Держите кувшин в руках.

Зайцев. Я не молочница. (Поставив кувшин на стол.) Вам помочь?

Гринева. Помогайте. У вас штопор есть?

Зайцев. Какой же уважающий себя хозяйственник ходит без штопора? (Подает штопор.) Прошу.

Гринева. Сами.

Зайцев. Опять сам? (Откупоривает бутылки.) Давно у вас такая привычка — командовать?

Гринева. С детства.

Зайцев. Но ведь я не в вашем профсоюзе... (Наливает рюмку, выпивает и закусывает.) Жажда, понимаете.

Гринева. Это неприлично, Зайцев.

Зайцев. Пустяки... А вы прилично поступили, выгоняя меня из квартиры?

Гринева. Заслужили.

Зайцев. А знаете, я на вас не обиделся... Скажу больше — проникся к вам глубоким уважением.

Гринева. Вот как, оказывается, можно заработать ваше уважение!

Зайцев. Прошу этим ограничиться. Суровость вам не к лицу... И вообще надо признавать ошибки. Я признал. Кривошеин признал, пришел, поговорил, его выслушали — и вот результат. (Показывает на стол.)

Гринева. Ко мне никто не приходил.

Зайцев. А вы бы сами... Мне тяжело смотреть на страдания моего начальника.

Гринева (живо) . Страдает?

Зайцев. Еще бы! Неудобства большие. Рубашки кончились, носки...

Гринева. И это все?

Зайцев. Не все... Умалчивает о многом.

Гринева. Болтун вы, Зайцев...

Зайцев. Называйте меня Сергей Сергеич. Даже Сережей.

Гринева. Почему?

Зайцев. Вы имеете на то право. Вы мне тогда портфелем по затылку угодили... Так только с близкими людьми обращаются...

Гринева. Я жалела тогда...

Зайцев. Жалели?

Гринева. Да... Портфель пустым был...

Зайцев. У вас добрая душа, Ирина Федоровна. (Наливает рюмку. Выпивает и закусывает.) Жажда замучила.

Гринева. Неудобно, Зайцев.

Зайцев. Сергей Сергеич.

Гринева (смеясь) . Сережа!

Входят Кривошеин и Кружкова. У Кривошеина в руках большой абажур.

Кружкова (бросаясь к Гриневой) . Ирина Федоровна, позор-то какой! Хозяева путешествуют, а гости хозяйством занимаются!