Анатолий Софронов - Московский характер

Гринева. Ах, вот что... Ну, что ж, это разумно... Разумно, что ты сам пришел... С какой стати присылал Зайцева? Он бог знает что может подумать. Кстати, где ты живешь последние две недели?

Потапов. На заводе. Где моя зажигалка?

Гринева. Ты писал - в правом ящике письменного стола.

Потапов. Там нет!

Гринева. Посмотри в левом...

Потапов. Смотрел... Нет ее там. Я привык к ней.

Гринева. К зажигалке? А я за последние двенадцать лет к тебе. Ты не думал об этом?

Потапов. Мне некогда думать: я работаю.

Гринева. А я думала.

Потапов. Что же ты надумала?

Гринева. Простую вещь... Или ты перейдешь снова в ту самую, то есть в эту квартиру, где ты прописан, или забирай, только сразу и без подручных, все, что тебе нужно, сообщи в домоуправление свой новый адрес и выписывайся из домовой книги.

Потапов. Это ты серьезно?

Гринева. Совершенно! Кстати, есть одно обстоятельство, которое облегчит наше с тобой положение.

Потапов. Какое еще обстоятельство?

Гринева. Мы с тобой незаконные супруги. Товарищ Потапов и товарищ Гринева. Так ведь? И в «Вечерку» не надо. Экономия средств и времени. Так?

Потапов. Так! Что из этого следует?

Гринева. Неужели не ясно? Или ужинать или... или уходить.

Потапов. Что ты пристала с ужином? Не могу я бывать дома!

Гринева. Почему?

Потапов. Потому что, потому...

Гринева. ...что твоя жена, —будем еще некоторое гремя пользоваться этой устаревшей для нас с тобой терминологией, — выступила против тебя, против твоих заблуждений на заседании бюро райкома?

Потапов. Можешь думать что угодно... Но, между прочим, я выполняю сейчас ваш заказ.

Гринева. Только поэтому?

Потапов. Вот что, товарищ Гринева, хочешь говорить начистоту?

Гринева. Да.

Потапов. Пожалуйста... Да, я считаю твое выступление на бюро неэтичным, непристойным поступком по отношению ко мне! Взыскание предлагали? Да, я считаю, что быть сейчас вместе с тобой, жить под одной крышей я не могу. Ты нанесла тяжелый удар по моему самолюбию!

Гринева. Какому самолюбию?

Потапов. Пожалуйста, — мужскому.

Гринева. Странная категория - мужское самолюбие. А может, есть более близкие для нас с тобой понятия - самолюбие коммуниста, самолюбие советского работника? Ведь ты, кажется, выполняешь приказ министерства?

Потапов. Кажется, выполняю!

Гринева (терпеливо) . По-моему, мое выступление не расходится с принятыми решениями.

Потапов. Ты не имела права так выступать. Ты забыла, что ты моя жена!

Гринева. Но, кроме того, что я твоя жена, я еще и член партии. Как решить этот вопрос?

Потапов. Я решил!

Гринева. Неудачно, плохо, не по-партийному решил.

Потапов. Как мог! Можешь жаловаться на меня Полозовой. Она тебя, наверно, поймет и поддержит. Только имей в виду - быть с тобой, видеть тебя я не могу! И не хочу! Ужинать? Прийти домой и разговаривать с тобой? Что нового? Как тебе понравилась новая кинокомедия? Очень интересно! Устроила ты мне комедию!

Гринева. А ты ее стремительно превращаешь в трагедию!

Потапов. Да! А ты как думала? Жить двенадцать лет с человеком, любить его, думать, что знаешь его, — и вдруг на тебе, получить такую подлость!

Гринева. Подлость? Ты это называешь подлостью? Эх, ты!

Потапов. Что я?

Гринева. Плохи твои дела, Алексей! Что произошло? Произошло то, что ты ошибся. Я не согласилась с тобой. Пошла против тебя. Но ведь это вопрос не наш с тобой личный, ведь правда? Вопрос общественный, если хочешь... А ты разрешаешь его, словно мелкий бытовой вопрос, будто я обманывала тебя, изменила тебе. Ты все перепутал, Алексей! Подожди! Теперь уж дай мне сказать. Так вот знай! Я люблю тебя, тем тяжелее мне было все это время. Но если ты видел во мне только послушную жену — ты глубоко ошибался. Ты сам меня учил принципиальности, прямоте. Как же ты можешь теперь обвинять в том, чему меня учил? Или, по-твоему, у нас могут слова расходиться с делом? Ведь так же нельзя, Алексей, — читать проповеди другим, а самому нарушать их. И если ты этого не понимаешь, в этом твоя, а не моя ошибка. И если я раньше пришла к этому сознанию, то не я виновата, а ты виноват, что не пришел к нему. Вот, Алексей, тебе, конечно, вольно решать... Но послушной овечки ты не найдешь во мне. Ради мужской ласки, ради твоих серых глаз и сильных рук я жить с тобой не буду. Не сумеешь разобраться в своей ошибке — не ты, а я не захочу жить с тобой, Алексей! Теперь иди!