Петер Хакс: Амфитрион

Не хотели.
Я их заставил.

Помешал бежать?

Они отправили ко мне гонца —
Им был наследный принц, сын Птерелая [3]—
И предложили прекратить вражду,
Забыть навеки старые обиды.
Пришлось парламентера нам убить,
Иначе битва бы не состоялась.
Все это отвратительно, клянусь,
А впрочем, я, конечно, победитель.

А Птерелай?

Его я умертвил.

А войско, что ты вел к великой цели?

Спит. Кроме тех, кто предпочел достичь
Великой цели и уснуть навек.
Я спрятал войско в бухте до утра.
Все ждут, чтоб эта ночь быстрей прошла.
Мы бросим тень свою с восходом солнца
На набережной Фив. Святую жертву
Юпитеру-отцу мы принесем
В присутствии фиванского царя.
Но с корабля ушел я. Лишь тебе,
Алкмена, стоит жертвы приносить.
Ничей прием не нужен мне – лишь твой.

В каком ты странном настроенье, муж мой!

Твой муж? Твой муж на корабле сидит.
Он войску приказал – какая глупость! —
На берег не сходить и о победе
Вестей фиванцам не предавать,
Покуда в величайшей тайне жертва
Юпитеру не будет сожжена.

Но если ты не муж мой, кто же ты?

Любовник твой.

Какое дело мне
До предписаний твоего супруга?
Он для меня – сопляк тупоголовый,
Его готов я бросить в тот огонь,
Который в честь тебя во мне пылает.

Ты прежде холодней был.
Муж твой был.
Его холодность значит лишь одно:
Там нечему пылать. Его суровость Скрывает пустоту души – и только.
К чему узда коню, когда он – мерин!
Как мерзки эти жалкие мужья, Снедаемые похотью бессильной,
Что домогаются никчемных жен.
Зачем держать в хозяйстве лишний хлам? От маленьких кусков меня воротит, И вообще торчать здесь надоело. Идем в постель, любимая.

Идем.

Где хочешь ты?

Где что хочу, любимый?

Постель, Алкмена. Где ее постлать?
На вересковых темных травах Иды [4]?
У струй громокипящих в гроте Дикты [5]?
На облаках, зефиром окрыленных?
Где в этом мире хочешь ты постель?

В постели.

Хорошо. Мы целый мир
Возьмем с собой в постель,
Я научу тебя любви…

Ну, дело сделано, и слава богу,
Хоть мне оно совсем не по душе.
Сдается мне, что нам, богам, не должно
До низших опускаться наслаждений
И повод для сомнений подавать
В божественной природе божества.
Я лично совершенством дорожу,
А он себя, похоже, меньше ценит.
Но все ж пора вернуться к чистым формам.

Меркурий!

Я.

Взгляни. На той тропе,
Что вверх от моря вьется через скалы,
Сюда во тьме бредет философ Созий,
Слуга Амфитриона, с сообщеньем,
Что господин его сейчас прибудет.

Философ Созий? Почему же в ночь
Не мог Амфитрион послать раба?

Ты думаешь, что стал бы полководец
С простым рабом так скверно обращаться?

Как? Раб ему дороже, чем мудрец?

Естественно. Ведь по его понятью
Рабом любой стать может человек,
Но ниже, чем философ, пасть нельзя.
Теперь молчи и слушай. Этот Созий,
Он может помешать моей любви.
Поторопись принять его обличье
И прогони подальше от ворот.