Семен Кирсанов - Гражданская лирика и поэмы

В деле этом —
нужно — помогу.
Хоть советом,
в общем, чем могу.

Жду успеха.
Будь, Макар, здоров.
И из цеха
вышел Боровлев.

Добр, участлив,
сердце — напрямик.
Старший мастер,
старый большевик…

Крутолобый,
в самой гуще дел —
он особый
к нам подход имел.

Не обидит,
но и не польстит.
Брак увидит —
другу не простит!

— Ну, Макарка, —
голоса ребят, —
с первой варкой,
магарыч с тебя!

Улыбнулся
в белых два ряда.
Подтянулся.
Горд, как никогда!

Цех любимый!
Жизнь все горячей.
Гул глубинный
пламенных печей!

Всех вы краше,
близкие мои,
люди нашей
трудовой семьи!

Как-то в парке вязовом
Пузырев рассказывал,

ножичек показывал —
блеск на нем проскальзывал.

Волос режет лезвие,
верткое и резвое!

— Вот вы, братцы, варите?
А котелком не варите.

Про булаты слышали?
А знать про них не лишнее.

Поглядев на стали те —
просто ахать станете!

Диво! Но теперь они
навсегда потеряны.

Ходит в нашей коннице
сказка о буденновце:

Бил врага он саблею
в смысле веса слабою.

Но в работе — светится,
в рубке — чертом вертится!

С ней герою (верьте — нет)
лишь победа, смерти нет!

Сабелька музейная.
Шла среди князей она.

Века два не портится.
И так дошла до корпуса.

Конь был серый, в яблоках.
Парень — будто писаный.

Вязью вниз по сабельке
вот что было писано:

«Без дела не выхватывай,
без славушки не вкладывай».

Только не загадывай,
что за сплав булатовый.

А Мазай загадывал,
что-то в печь закладывал.

Ложкой сталь выхватывал,
в душу к ней заглядывал!

За два года
(срок не очень долог)
у завода
вырос наш поселок.

Тут мы жили
жаждой дел и строек,
как пружины
вскакивали с коек,

и друг друга
поздравляли братски
с углем, с плугом,
с цехом сталинградским;

с виноградом,
что Мичурин срезал;
с водопадом
мощи Днепрогэса;

телеграммой
поздравляли, слали —
с первым граммом
сверхособой стали;

с ярким светом,
с домнами Магнитки…
И об этом
были в клубе читки.

Что ни вечер,
при шарах молочных
в клубе — встречи
молодых рабочих.

Глянешь в угол,
а в читальне клуба —
парень с книгой,
смуглый, белозубый.

Шел он с жаром
толковать с металлом,
«Сталеваром»
прозываться стал он.

С печью в дружбе,
он в огне кумекал!
Шел все глубже
в тайный мир молекул.

Но в накале
дней металлургии
жгли Макара
мысли и другие,

Близость бури
и телеграммах ТАССа…
Хрипнет фюрер
в реве «Спорт-Паласа».

Дни и ночи
дымен звездный купол,
парит, точит,
плавит фирма Круппа…

Всё мы знали,
жили не в тумане.
Так — в Макаре
крепло пониманье:

Не обгоним —
нас сомнут, затопят,
черных конниц
нас затопчет топот!

Втащат в петли
к фирмам иностранным,
сами
если
сталью мы не станем.

«Сталью станем!»
Эта мысль, пронзая,
там, в читальне,
вдруг вошла в Мазая.

Так мы жили
с мыслью о металле,
так дружили,
и дружбе — так мечтали.

Так листали
заголовки в «Правде»:
«Больше стали,
металлурги,
плавьте!»

И усталость
сразу с плеч слетала!
«Дай! —
казалось,
Родина шептала: —

Больше стали,
да получше, дай нам
на детали
тракторам, комбайнам!

Знай, без стали
не пахать весною.
Хлеб не встанет
золотой стеною!

Дай на трубы
Грозному и Эмбе —
нефть качнуть бы
в небывалом темпе!

Дай скорее
для электростанций,
пусть светлее
станет быт крестьянский!

Дай, как другу,
и ночь борьбы бессонной
нож хирургу
в операционной!

На моторы
дай для самолетов,
на повторы
дальних перелетов!