Георгий Скрипкин - Захватив в охапку ветер

И я бросаюсь в этот бурный омут чувств,
заняв у юности былую бесшабашность.
С тобою вместе я в безумие лечу.
И мне остаться где-то там совсем не страшно.

Искрится на солнышке снежная взвесь.
В серебряном инее сказочный лес.
Скрипит под полозьями выпавший снег.
Лошадка уносится в новый забег.
На дровнях катается детский восторг.
Смешинки тревожат небесный простор.
Но небо с улыбкой глядит на детей
и ждет от проказников новых затей.
А детям легко поваляться в снегу
иль снежные комья лепить на бегу.
Бросается снегом веселая рать.
В безмолвном лесу не грешно поорать.
С деревьев встревоженный иней летит
и нежной картинкой на солнце блестит.
Но детям милей побеленный пейзаж.
Из снега творят озорной вернисаж.
В нем снежная баба и добрый Мороз.
Не тот, что хватает за вздернутый нос.
А рядом гора из больших куличей
и маленький зайчик, пока что ни чей.
На небе краснеет морозный закат.
Пора возвращаться, но каждый не рад.
Слетает восторг с раскрасневшихся лиц.
И ветер сдувает снежинки с ресниц.

Встречаю женщину с дитем под сердцем,
и мысленно ее боготворю.
Благодарю с особенным усердьем
и нежное признание дарю.

Не может быть достойней и прекрасней,
чем эта женщина, вкусившая любовь.
Не пожалею лучезарной краски,
чтобы украсить оду вновь и вновь.

Чтобы воспеть святое назначенье,
не пожалею солнечных слогов.
Питаю к ней особое влеченье,
быть может то, что сходит от богов.

Быть может то, что с маминой подачи
впиталось в память трепетной души.
Быть может то, что с верою в удачу,
коварный недруг хочет заглушить.

Я шагаю по стреноженным волнам.
Под ногами корюшка резвится.
И идет по солнечным лучам
вслед за мной людская вереница.

В такт шагам скрипит февральский снег —
белый страж ледовой переправы.
Ветерок, как робкий печенег,
теребит очковую оправу.

И блестит на левом берегу
возрожденный шпиль Адмиралтейства.
Я по льду пройти к нему могу,
только мне милей другое действо.

По Неве давно я не гулял,
не топтал ее ледовый панцирь.
Я держусь за солнечный штурвал
и смотрю вдоль берега по-шпански.

В мою плоть вселилась благодать,
распахнула пламенную душу.
Всю любовь Неве готов отдать,
не боюсь, что та меня иссушит.

Февраль с метелями расстался.
Пришел мороз в его удел.
Он не на шутку расстарался,
представив полный беспредел.

Трепал людей в обнимку с ветром,
румянил щеки и носы.
Глаза тиранил ярким светом,
сосульки вешал на усы.

Снабжал тела противной дрожью,
в умах прохожих сеял дрожь.
Оставив в прошлом осторожность,
в ночи продолжил свой кутеж.

Холодным ветром бил в окошки,
влезал в расщелины дверей.
И мстил совсем не понарошку
за теплоту минувших дней.

В последний день зимы мороз волнует душу.
В сознании моем всплывает отчий дом.
Я мамин голосок готов сегодня слушать
и с нею говорить серьезно о былом.

Родимое лицо в моих воспоминаньях.
Пугливая слеза стекает по щеке.
Уставшие глаза полны переживаний
и нежная любовь в ласкающей руке.

Я много бы отдал, чтоб длились эти ласки,
но ветреный мороз сознанье холодит.
Я вновь не досмотрел сюжет волшебной сказки
и знаю наперед, что будет впереди.

Окрасил розовый рассвет
начало мартовских вздыханий.
Любовных прелестей сюжет
заводит музыку мечтаний.

Сияют лики в небесах
для тех, кто видится влюбленным.
Искрится молодость в глазах
тех, кто годами побеленный.

Звончее песнь колоколов,
что возвещают о причастии.
И каждый чувствует без слов,
что тот рассвет приносит счастье.

По белому безмолвию летит мой пассажирский.
Мелькает целомудрие нетоптаных снегов.
Скукожились без зелени березки – старожилы.
и только сосны с елями не вешают голов.

Деревни успокоились под белым покрывалом.
Избушки трехоконные не светятся огнем.
Дымок из труб не веется приятным зазывалой.
Дворы пустые нежатся под солнечным лучом.