Наталья Гордина - Во власти неведомых чар

Дышит небо весенней прохладой,
Стонет ветер тоскливо в листве,
Льётся музыкой плач водопада,
Погребальною песней тебе.
Солнце нашу приветствует встречу,
Небеса в плащ пурпурный одев,
И из чащи ко мне навстречу
Ты шагнул, страх пред смертью презрев.
Взгляд твой полон любви и ласки,
И в ответ ты того же ждёшь.
Ты пришёл из волшебной сказки
В мир, в котором добра не найдёшь.
Звон стрелы тебя в сердце ранил,
Ты у ног моих рухнул в крови
И невольно в душе оставил
След своей безответной любви.
Мы с охотником рог твой продали,
Разделили доход пополам,
Но с тех пор живу в вечной печали
И не рада кровавым деньгам,
В золотой акварели рассвета,
Сонной дымке над цепью гор,
Красоте уходящего лета
Справедливый читая укор.

Ещё больше, чем сумрак темницы,
Одиночество душу томит,
Ведь не в силах ни с кем поделиться
Тем, что на сердце камнем лежит.
Пускай в цепи закованы руки,
Ветер грустную песню поёт,
Знаю, кончатся муки разлуки,
И за мной мой спаситель придёт,
И дракона, что дремлет у входа,
Поразит он бесстрашной рукой.
Только тянутся дни, словно годы —
Мой герой не приходит за мной…
Но однажды в ночи я проснулась,
Изведясь от тоски и тревог,
Неожиданно дверь распахнулась —
Храбрый рыцарь шагнул на порог.
Адским пламенем страж его встретил —
Щит волшебный огонь не пронзил,
Для чудовища глаз незаметен,
Герой меч в его сердце вонзил
И из мрачных глубин подземелья
Меня вывел на солнечный свет.
Всё вокруг золотой акварелью
Разукрасил, ликуя, рассвет
И пролил разноцветные краски
На цветов луговых лепестки.
Приоткрылся мне мир, словно сказка
У истоков небесной реки.
Но на сердце всё так же печально,
И в глазах слёз жемчужин дрожь.
Как поверить, что только случайно
На дракона мой рыцарь похож?

«Выносите своих мертвецов!» —
Хриплый голос кричит безучастно.
И от этих безжалостных слов
Я за ставнями прячусь напрасно.
Мать с отцом, брат с сестрой уже там,
В райских кущах небесного сада.
За страданья дана будет нам
Всемогущим забвенья награда,
А пока в пустом доме одна
Я в огне лихорадки сгораю;
Горьких дум и сомнений полна,
В гости смерть уж давно ожидаю.
Половицы испуганный скрип
Гулким эхом нарушил молчанье,
Словно жертвы отчаянный всхлип
Пред её беспощадным закланьем.
«Вот и я, – чей-то голос сказал,
Чья-то тень от стены отделилась. —
Не довольно ли дух твой страдал?
Отвести его в рай я явилась». —
«Как, уже? – слабо молвила я. —
Ты пришла! Дождалась наконец-то!» —
«Так пойдём. Отведу я тебя
В край тобою забытого детства». —
«Что ж, пошли. Только прежде скажи,
За какие грехи нас судили». —
«Вы забыли величье души,
Бренный мир больше Бога любили». —
«Это всё? Право, грех наш велик,
И раскаянье здесь не поможет.
Скоро труп мой, я знаю, старик
На телегу, вздыхая, положит.
Но не участь моя мне страшна
И не даже её ожиданье,
Я боюсь, что колдунья-весна
Не помашет мне вслед на прощанье». —
«Я не вижу причин для острот.
О душе надо думать заблудшей,
Что пока в твоём теле живёт». —
«Кто дал право решать, что мне лучше?!»
Дверь открыв из последних сил,
В мир искрящихся красок шагнула,
Где рассвет алым заревом плыл
И земля в облаках утонула.
Сказке жизни шепнула «прощай»,
Сладок сон в колыбели зари.
Скоро скорбью дождей смоет май
Красный крест на моей двери.

После шумного бала, под вечер,
Я покинула стены дворца,
Таял в небе закат, словно свечи
Над унылым челом мертвеца,
Лился мрак леденящим дыханьем,
Диск луны бледным облаком плыл,
Скорбный день на руках мирозданья
В страшных муках навеки почил.
Гулко эхо шагам моим вторило
У домов – жутких слепков с могил,
Сердце с горькой реальностью спорило,
Что бесчувственный мир породил.
Этим утром какой-то несчастный
Был каретой задавлен лихой,
На него ты взглянул безучастно,
Отвернувшись, прошёл стороной.
Слёзы нитью жемчужной застыли
В глубине перепуганных глаз.
Ты сказал: «Вновь кого-то убили.
Пусть минует кошмар этот нас».
Экипажа закрыв за мной двери,
Крикнул кучеру громко: «Гони!»
И раздалось нам вслед: «Ну и звери!
Даже смерть презирают они!»
Только я этих слов не забыла,
Как огонь они жгли мою грудь,
Когда, плача, луна осветила
Светом призрачным горестный путь.
«Это здесь», – мне служанка сказала
И на дом указала рукой,
Где в окне тускло свечка плясала
Над уснувшей небесной рекой.
Я, оставив корзинку у входа,
В то окно постучала, дрожа.
У печальных глубин небосвода
Тосковала в смятенье душа.