Наталья Гордина - Во власти неведомых чар

Затихли шаги в отдаленье,
Сдавила мне грудь тишина,
Дыханию смрадному тленья
Дрожащая плоть предана.
Кусок слишком чёрствого хлеба
Мой голод не смог утолить,
Не в силах лучистого неба
Усталой душе заменить.
Моё обнажённое тело
Приковано цепью к полу,
Но рвётся душа моя смело
Сквозь камеры душную мглу,
Желая до боли сердечной
Покинуть обитель скорбей,
Приют обретя на вечной
Прародине всех людей.
Луч в узком окошке искрится,
Так тускл, что едва различим,
И тщетно душа стремится
Последовать к солнцу за ним,
За нитью его путеводной,
Туда, где, ступив на порог,
Испить мне позволят холодный
Лучистого неба глоток.

Туман над Лондоном клубится
И тает в сумраке ночном.
Час пробил грешнице забыться
В ужасных муках вечным сном.
Час пробил. В узком переулке
Она стоит, утратив стыд.
Шаги решительны и гулки,
И в сердце ненависть кипит.
Блудница наглая смеётся
И предлагает согрешить,
Не зная, что ей остаётся
Минуты считаные жить.
«Ну что ж, пошли». И мы в мотеле.
«Как любишь делать это ты?» —
И приближается к постели
В немом позоре наготы.
«Как я люблю? Сама спросила!»
И нож в трепещущую плоть
Вонзил я с бешеною силой
В стремленье похоть побороть.
Она забилась, захрипела,
Когда я вырвал из груди
То сердце, что надменно смело
Отвергнуть Господа пути.
И кровью грешницы с улыбкой
На стены нанеся псалом,
Шагнул в тумана омут зыбкий,
Возмездья жаждою влеком.

Рыдает ночь над далью сонной,
Кружит над городом рассвет.
Себя я вижу погребённой
Во тьме давно минувших лет.
Мой слабый голос еле слышен
В барханах зыбкого песка,
Но с каждым мигом тянет выше
Меня усталая рука.
Под солнца оком раскалённым
Вновь в бренный мир вернулась я,
И надо мною изумлённо
Застыла копия моя.
Её глаза искрятся счастьем,
Ласкает ветер кос каскад,
И над столетиями властью
Пылает горделивый взгляд.
В том взоре радость постиженья
Манящей магии веков
И ожиданье воскресенья
Давно людьми забытых слов,
Печаль разлук, восторг свиданья
В туманом скованной тиши…
Сокрыта тайна мирозданья
В археологии души!

Безжизненный берег ласкают
Усталого солнца лучи,
Холодные волны взлетают
К скале, умирая в ночи.
В слезах я стою над обрывом,
Законов земных не приняв,
И кружатся тучи игриво,
Ладони заката обняв.
На ивы понурые плечи
Наброшена сумерек шаль,
И, сонный приветствуя вечер,
Печалью наполнена даль.
В рыдании ветра тоскливом
Как в омуте мир утонул —
То кто-то меня молчаливо
В бездонную пропасть столкнул.

Огнедышащий свет опалил мне лицо,
Язвы руки мои покрыли.
Предо мною одни лишь тела мертвецов,
Слой горячего пепла и пыли.
Смерть к плечу прикоснулась костлявой рукой
И злорадно в глаза заглянула.
Всё, что было когда-то небесной рекой,
В пелене серых туч утонуло.
Вечным сном под руинами милый мой спит,
Убаюкан вулкана дыханьем,
И в предсмертной агонии сын мой хрипит
Под тумана нависнувшей дланью,
И навстречу мне адский несётся поток,
На пути своём всё сметая,
Конец света, который предрёк нам пророк,
Сквозь слёз бусы с улыбкой встречая.

Я усталые смежила очи
И уснула в холодной земле.
Хватит, ветер, тоскливо пророчить,
Что не вспомнит никто обо мне.
Ну и пусть! Не имеет значенья!
Все живущие ныне умрут,
И их место займут воплощенья
Тех, которые верят и ждут,
Что свершится желанное чудо,
Что надежды исполнятся их,
Что они ещё счастливы будут
На земле, сотворённой для них.
Слышишь, времени бесконечность,
Вой волков в тишине ночной?
Всех забвенья поглотит вечность
Так же, как это будет со мной!

Неужели рассвет бороздит небосклон
И надрывно рыдает ветер?
Неужели живу? Неужели не сон?
Неужели я есть на свете?
Неужель этот мир сотворён для меня
И подарен мне силой небесной?
Неужели в преддверии Судного дня
Я умру, чтобы снова воскреснуть?
Неужели течёт в неизвестность река,
Унося с собой горечь страданья?
Неужели любовь моя так глубока,
Что способна объять мирозданье?
Неужель на вопрос существует ответ?
Неужели в тебе моё счастье?
Неужели закат сменит алый рассвет
И минует любое ненастье?