Мария Визи - A moon gate in my wall - собрание стихотворений

Far in the blackness, breaking loose its tether
one after one, launches a fishing crew.
Here on the beach where we have sat together,
speechless, the sands keep footprints made by you.

What can I know? I feel the whitecaps reaching
only to quench the need of you in me.
Coldheartedly the sea is always teaching
that men are midgets. And I love the sea.

За рекою — отдаленный
медный звон монастыря…
На курган посеребренный
рассыпает свет заря.

Долгим стоном звон несется
из-под старческой руки…
Скоро ль белый день проснется
над остывшим льдом реки?

Старичок веревку тянет,
раз потянет да вздохнет,
он не первый раз устанет,
он не первый раз зовет

чернецов поторопиться
к ранней службе поутру,
о несчастьях помолиться,
что гуляют по миру.

День за днем, тихонько всходит
но ступенькам винтовым,
дряхлым взором долго водит
но курганам снеговым,

сядет тяжко на колоду
и, напрягши сил, что есть,
к христианскому народу
зазвонит Господню весть.

Я уйду, где холоден песок,
где лишь ночь назад была с тобою.
Там, где говор праздничный далек,
можно тихо встать лицом к прибою.

Вот такой же черный океан
и такой же месяц остророгий
нас с тобою из далеких стран
привели изменчивой дорогой.

Ты была частицей моего,
только что-то ярче и светлее.
Ты ушла, — не знаю, для чего.
И туман поднялся, холодея.

Пусть туман! Ведь лунный блеск не мне,
лунный блеск — сияньям черным взгляда.
Я не знаю, что шепнуть волне,
я сегодня ничему не рада.

Стою в пыли и слышу снизу
твои молитвы и мечты.
Твою серебряную ризу
мои украсили цветы.
Твое лицо теперь — икона,
твоя в сиянье голова,
и медного не нужно звона,
когда звенят твои слова.
Ты далеко, но я спокойна,
пусть никогда не взглянешь ты —
мое кадило недостойно
твоей слепящей высоты.

Возможно, ты забыл, как лилии стояли
по темному пруду, в вечерних гор тени,
как сонным и сырым они благоухали:
тогда вернись туда, не бойся, и взгляни.

Но если помнишь ты — то лучше отойди
в равнины, что лежат далеко от озер
— там лилий водяных случайно не найти,
— и на сердце тебе не ляжет тень от гор.

Меня к неласковой судьбе
зовут изменчивые дали, —
зачем же я приду к тебе,
тебя тревожить и печалить?

Ведь если б письма те дошли,
что я тебе не посылала,
до солнечной твоей земли.
— тебе бы сразу грустно стало,

и океан бы даже стал
тебе враждебным и немилым,
за то, что он меня украл
к таким чужим и странным силам.

Мне сказали, что я побледнела,
и спросили, куда я иду?
Подожди: я дойду до предела,
и тогда я к тебе приду.

Все забуду: горе и промах,
от обиды прочь улечу,
и в твоих золотых хоромах
навестить тебя захочу.

И когда над высью туманной
ты услышишь шелест крыла, —
может быть, с тоской несказанной.
ты поймешь, что я умерла.

Есть встречные немые корабли,
которые проходят ночью мимо,
в чужих морях, далеко от земли.
И встречи те — неповторимы.

Такой корабль, как призрак или сон,
свой беглый свет за черной гранью прячет,
и не узнать, кем этот свет зажжен,
и где ему пристать судьба назначит.