Сергей Васильев - Обратная перспектива

А рыб с лохматыми хвостами
Никто не видел больше, но

Как говорят, они, местами
Жизнь поменяв и смерть, на дно

Ушли. Октябрь – и рыбам вольно
Залечь под лед, спать до весны.
А нам опять приснятся войны
И прочие пустые сны.

Живем, печаль свою не спрятав, —
Ты не сестра и я не брат.
Прекрасен город твой Саратов
И мой прекрасен Волгоград.

Пусть волжских волн угрюмы глыбы —
Мы принимаем Божий Суд.
И нас от смерти только рыбы,
Тобой воспетые, спасут.

Я помню ангелов улыбки,
Любви рассеянный улов,
Но бабочки, они как рыбки,
Нас не спасут от лживых слов.

Что остается в этой жизни?
Не ласточки, не соловьи,
А только боль к твоей отчизне
И строчки грустные твои.

Декабрьский снежок, хороший такой,
Что хочется целоваться
С деревьями, а уходить на покой
Не хочется. И куда деваться
Тебе от жизни, которой тьмы
И тьмы, и от прочей радостной кутерьмы.

Макеев, твоя лучезарна грусть,
Как Русь, как солнце на дне колодца.
Но ты живи, ты, мой друг, не трусь
О звезду декабрьскую уколоться.
Гляди, как она полыхает, звезда, —
Из солнца сделанная, не изо льда.

Изольда, Джульетта, полная слез,
Бесы в Тмутаракани,
А потом возникают Фетисов плес
И ромашки в пустом стакане.
В этом плесе всегда светла вода,
Как нигде и никогда.

Макеев, в этом закон земли,
Чтоб любить молоко и небо,
Чтоб ромашки эти нежно цвели,
Ну и немного хлеба.
А что до вечности, знаешь, она
Больно уж холодна.

Ночь, черная, как вдова,
А под ней лежат дерева,
Срубленные плотником грубым.
Звезды тихо сползают вниз
На твой деревянный карниз —
Сладко ведь ходить по трупам.

Не печалься и не проси
Счастья. Кому на Руси
Жить хорошо, известно
Не только Некрасову,
но и нам,
Улыбающимся по временам,
Плачущим повсеместно.

Пролески синее вечности. Но
Ты погляди, кто глядит в окно,
Ресницы твои листая —
Не звезды дикие, не луна
Домашняя, нежнее льна,
А птиц угрюмая стая.

А я на балконе опять сижу
И на птиц этих тихо
и робко гляжу —
Может быть, угомонятся,
Может быть, повзрослеют они,
Не в эти дни, так в другие дни —
И больше мне не приснятся.

Вот в чем природы всей естество:
В ней живут и гризли, и слизни.
А звезды падают лишь на того,
Кто сделал что-то плохое в жизни.
А боттичелевская весна
Приходит к тем, кто не видел сна.

А дело, наверное, только в том,
Что Бог штаны не латает.
Он грозит всем своим холодным перстом
И, как ворон, над нами летает.
И ангелы вплывают, словно бомжи,
В наши серые этажи.

Есть невиданная простота,
Там полночь не та и любовь не та,
Там радость плывет над миром,
И там от судеб нам защиты нет,
И там рыдает всегда Макбет,
Оклеветанная Шекспиром.

Чем кончится все это? Да ничем,
Наверно, не кончится. И зачем
Война наша будет длиться,
Если уж который уж век подряд
Наши души в аду горят,
Словно пушки Аустерлица.

Буря мглою небо кроет —
Ладно, друг мой, помолчи.
Пушкин – он как астероид,
Залетевший к нам в ночи.

В небе темном и искристом
Лучше ведь, чем взаперти.
Не пойти ли к декабристам?
А чего бы не пойти!

Он возок свой запрягает,
Едет ночью в Петербург,
А навстречу выбегает
Заяц – черный демиург.

Помрачнели неба очи —
Так глядят, наискосок.
Пушкин хмурится, короче,
Повернул назад возок.

А на площади Сенатской
Виселицы уж стоят —
Будь военный или статский —
Никого не пощадят.

Пушкину немножко стыдно,
Что не мог спасти друзей.
В поле ничего не видно —
Только снег в России всей.

Ни глотка чужой свободы —
Длятся жизни колеи.
Сочиняй-ка лучше оды
Гениальные свои.

Неужто к нам опять пришла зима?
Свинцовый ветер листья обрывает.
Вот-вот и снег пойдет – так не бывает?
Бывает, друг мой. Не сойдешь с ума,
Так английским вдруг заболеешь сплином,
Отменно скучным и отменно длинным.