Михаил Зайцев - И радости, и печали. Книга 1

Успокоилась, стихла душа.
Рада полю ночному и лесу,
И реке, и стене камыша,
И крылечку из тёса, навесу.

Рада маме, отцу, ребятне,
Постаревшему псу у сарая.
Своему возвращенью – вдвойне.
…И опять заметалась, родная.

Отпуск. Море. Знойный Крым.
Тишина осенняя.
Не хватает пары крыл
Мне для вознесения.

Нету крыл? – Что за кураж? —
А душа – бескрыла?! —
Мой единственный багаж
На курорте Крыма!

В простуженный осенний тёмный вечер
Стою один на берегу пруда.
И слушаю затейливые речи,
Которые плетёт внизу вода.

Ей нипочём ни холод и ни стужа,
Она не горбит спину от ветров.
Она и с ветром сквозняковым дружит,
И с рыбаками у ночных костров.

Ей по душе осенний тёмный вечер,
Она его касается во тьме.
И на ухо ему, смеясь, лепечет
О ветре, рыбаках и обо мне.

Речка катит волны,
Шумный пароход —
Короб счастья полный! —
Отпускной народ.

Людям – петь о счастье!
А они одно:
Допоздна стучат все
В домино.

Им – учить бы плавать
Несмышлёных чад,
А они оравой
Ложками стучат.

Им водить бы кругом
Выводок внучат —
Нет же… Друг на друга
В органы стучат.

Что подарил мне Бог,
Оно всегда в душе.
А я, что сделать мог,
Всё сделал я уже?!

Да нет же! Вновь душа —
Откуда и взялись
Силёнки? – не дыша,
Летит, стремится в высь.

А та летит к душе,
Чиста и хороша.
И вот они уже —
Одна душа!

В день неизбежный расплаты,
В час неизбежный суда
Вспомни: откуда упал ты
И – как попал ты туда?

Вспомнишь тогда непременно
Всю свою спешную жизнь,
Как ты взлетал постепенно,
Падая, падая вниз!

Свадьба. Сыто. Сладко. Горько.
Но уже сквозь дым видны
За горою – горы, горка,
За пригорком – валуны
Жизни повседневной. Это
Пропускает женишок,
Отмечая: свадьба. Лето.
Взгляд дружка наискосок.

Пригревшись у костра,
Дал Бог, нашлось местечко,
Ты будешь до утра
Меня баюкать, речка.

А мой костёр – высок,
И виден он далечко,
И я не одинок —
Со мною рядом речка.

Над речной излукой,
Воду ослепив,
Месяц смотрит букой
На речной залив.

Над речной протокой
Через сотню сит
Дождик, славный дока,
С неба моросит.

А река далёко
Устремляет глаз —
Где-то у истока
Восседает Аз
Самой главной буквой, —
Как её не знать?
Ей (и докес букой)
Скажем: исполать!

Застыла мысль. В кулак собрался дух.
Прищуренное веко не моргает.
Курок и палец превратились в слух.
Ба-бах! Попал!!! К сайгаку подбегает.

Толкает сапогом его под дых.
Глядит в глаза расширенные. В них
Сникает жизнь, хладеет чистый дух,
Последняя надежда угасает:
Как он бежит на веру и на слух
От зла! И к человеку подбегает…

Поздним часом, перед сном
За окошко глядь —
Свистнет ветер за окном:
– Эй, пошли гулять!

– Что ж, пошли…
И мы летим
К поднебесной тьме.
И печной духмяный дым
Нос щекочет мне.

Звёзд полуночная дрожь
Падает росой.
Господи, как мир хорош!
И какой большой!

Выше! Дальше от дорог
Дома моего.
И над нами – только Бог!
Больше – никого!

Ниже, ниже… Вот и рожь
Трогаю рукой…
Господи, как мир хорош!
Маленький какой!

Пар по равнине проползает сыро.
Щебечет ласточек на проводах семья.
И муравьи замазывают дыры
В их общей крыше дружного жилья.

Вода журчит. С блестящих листьев каплет.
Земля отяжелела от дождя,
Пресытилась… И в громовом раскате
Ей слышно имя, как назвать дитя.