Михаил Зайцев: И радости, и печали. Книга 1

Поздний август. Песня спета
Работящих рук, очей.
Потихоньку гонит лето
Стадо солнечных лучей
На край света. А оттуда
Навевает стужу в сад.
И продрогшая запруда
Прячет плечи в листопад.
Да и я продрог немножко,
И не греет сердце кровь.
И стучит, стучит в окошко
Запоздавшая любовь.

Ночь глухая. Близко кто-то
Шаг замедлит, подождёт
И выходит за ворота.
Неужель за мной идёт?

Шаг. Другой. Десятый… Впору
Пропустить его вперёд.
Оглянусь – в обратну сторону
Он с оглядкою идёт.

С рюкзаком в два пуда весом
Колобком качусь по лесу.

Отражает небеса
Земляничная роса.

Меж опятами кружу,
Но опят не нахожу.

Словно рыба на крючке,
Солнце бьётся в ручейке.

Я иду себе, блуждаю.
Сказку сказывает лес.
Я чудес не ожидаю —
Я живу среди чудес!

В чистом небе, над тёмной рекой
Реет белая птица без имени-отчества,
Не дотянешься к ней ни стрелой, ни рукой,
И назвал я её Одиночество.

Белой птице весёлое имя под стать.
Как-то бросила мне она пёрышко,
Стала в душу всё чаще мою залетать,
Осмотрелась, устроила гнёздышко.

И не то чтоб привык, а как будто всегда
Неразлучны мы с ней, и поэтому,
Как охранник, стою на посту у гнезда
И на жизнь не особо-то сетую.

Ну а если крылом помахать улетит
В небеса не спросясь Одиночество,
Опустеет душа, заболит, заболит,
Что и жить уже дальше не хочется.

Ветер хлещет с высоты —
Наземь падают листы.

Прижимаются к земле —
Подготовились к зиме.

Подготовились к терпенью —
Скоро осень, как всегда,
Незаметно хлопнет дверью
И задуют холода.

Набежит мороз наскоком,
Вскружит вьюга-помело —
Им тепло лежать под боком
У земли. И ей тепло.

Тропинкою степной
В разливах чабреца
Идут на водопой
Корова и овца.

Степной привычен путь,
Как жизненный уклад:
Овца отстанет чуть —
Корова косит взгляд.

Корова если вдруг
Свернёт с тропинки, рог
Овца нагнёт: «От рук
Отбилась и от ног».

Всю жизнь они вдвоём
У бедного вдовца…
А вот и водоём
В просвете чабреца.

Корова воду пьёт,
Водицу пьёт овца.
И свет с небес идёт,
И нет ему конца!

Хоть за край света беги,
Задних не чуя ног,
И сам себя сбереги,
Загнанный в угол зверёк.

Что ж ты, споткнувшись, опять
Сел в провалившийся снег:
Как же в тебя не стрелять,
Я ведь не зверь – человек!

В воду медленно входила.
Осторожно шла по дну.
А водичка холодила,
Уводила в глубину.

Чуть на цыпочки привстала.
Руки к небу подняла.
И ещё стройнее стала.
Оттолкнулась. Поплыла.

И, своим играя телом,
И волнуя, и томя,
Оглянулась, поглядела.
…Вроде бы как на меня.

С первой побудки напевной
Утренних петухов
В радости повседневной
Часто не до стихов —
Близких, вчерашних, давних —
Вот же они, посмотри!
В строчках наивных, печальных —
Жизнь от зари до зари.

И в густом лесу, и в редкой
Роще слышу всё ясней
Голоса далёких предков,
Рыб, животных и зверей.

Слышу сердцем, чую кожей
Мир лесов, полей, степей.
Он и нынче нас моложе,
Он и нынче нас умней.

У слона, змеи, волчицы
И у солнышка в горсти
Не мешало б поучиться,
Как природу нам спасти
От самих себя… Но это
Ближе сердцу – не уму.
А пока летит планета
Стёртым мячиком во тьму.

Река покрылась льдом.
Кружись в ней, не кружись,
А жизнь пошла вверх дном,
Другою стала жизнь.

Идёт по льду рыбак,
Не аки посуху,
Поймать за просто так
Рыбёшек на уху.

Пробурит крепкий лёд.
И на зеленый свет
Рыбёшка подплывёт,
А света вовсе нет.