Михаил Зайцев - И радости, и печали. Книга 1

В середине девяностых годов прошлого века я работал в штате Волгоградской писательской организации. Зарплата была мизерной, и я подрядился подрабатывать в качестве завхоза в НДР, в политическую партию, штаб волгоградского отделения которой базировался в одной из писательских комнат.

Жизнь шла своим чередом, и вдруг – телефонный звонок из Москвы – в Волгоград вылетает лидер партии Виктор Степанович Черномырдин. Всё сразу закружилось, завертелось, как в гоголевском «Ревизоре». Я начал драить полы, протирать электрические лампочки, снимать даже невидимые паутинки. Словом, к назначенному времени порядок везде был наведён, «Пушкинский зал» блестел и сверкал, стулья расставлены полумесяцем, стол для президиума накрыт бархатной скатертью, микрофон на трибуне ожидал вещих слов.

Но вот вновь телефонограмма: Виктор Степанович уже прибыл в волгоградский аэропорт, но планы у него изменились, потому встреча будет не более десяти минут, и не в зале, а на улице. Мне тут же чиновниками от партии было приказано мыть асфальт у входа в писательскую организацию. Я схватил ведро с тёплой водой, тряпку, выбежал на улицу. Времени было в обрез. Мокрая тряпка скользила по песку в пробоинах асфальта, от чего он становился ещё грязнее. Обильно намочив её, я шлёпал тряпкой по асфальту, песок промокал на всю глубину, и это давало результаты. Но люди уже подходили к назначенному сроку. Нарядные, торжественные. Обходили меня, елозящего на корточках, улыбались. Кто снисходительно, кто жалеючи, кто и вовсе брезгливо. Я сгорал от стыда. Многие знали меня как поэта, многих я знал как чиновников при власти, ведь большинство приходящих на встречу было не из простого люда, а из «элиты». Душа моя разрывалась, плакала от унижения и беспомощности. Я был на грани срыва, готов был бросить в сердцах тряпку на асфальт и уйти. И вдруг какая-то неведомая сила заставила меня поднять голову и посмотреть в небо. С небес шёл свет. Кроме этого света ничего больше не было. Добрый, мягкий, тёплый, он объял мою душу и всю мою плоть, и мне стало легко-легко, и я с гордым восторгом продолжил свою работу. И не было никакого стыда. Я вдруг ощутил себя частицей этого света, необходимой частицей единого вселенского организма, частицей земли и неба. С этим ощущением я и живу.