Владимир Фирсов - ДВА СОЛНЦА

Для нас
Давным-давно привычны
И безупречные часы,
И огонек,
Сокрытый в спичке,
И снег,
И серебро росы,
И синь озер в лесных оправах,
И новый свет в таежной мгле,
И правда Ленина,
И слава
Людей, живущих на земле...
Сквозь все утраты и потери
Мы веру в разум берегли.
И вот
Согласно нашей вере
Стартуют в космос корабли.
Эпоха, стало быть, такая,
Что в городе или в селе
К полетам в космос привыкают,
Привыкнув к чуду на земле.
И, услыхав о приземленье,
Толкуют город и село:
— Ну что ж, обычное явленье.
Иначе быть и не могло.

Зря не ревнуй.
Не надо мучиться,
Ведь ревность жизнь не облегчит.
Еще не родилась разлучница,
Что нас с тобою разлучит.

Ты знай
И помни эту истину:
Мы не разлучимся,
Пока
Друг друга согревают искренне
Два сердца — два материка.

Ты знай о том,
Что понапрасну я
Не тратил нежности запас,
И хорошо,
Что есть неясное,
Невысказанное у нас.

Еще не высказано многое.
Еще все беды впереди.
И не ясна еще дорога та,
Которой нам с тобой идти.

А впереди —
То зори светлые,
То грозовые облака.
И наши думы заповедные
Земле ясны наверняка.

Земле понятно птичье пение
И ранний шорох тростников.
Понятно ей
Сердцебиение
Двух крошечных материков.

На ней влюбленные встречаются.
По ней идут,
Как мы теперь.
На ней, бывает, разлучаются,
Да только ты тому не верь.

Зачем тебе сомненьем мучиться,
От ревности сходить с ума?

Земля
Не вынесет разлучницы,
Пока не разлучит
Сама.

Осколок месяца в окне
Дымит лучиною слепою.

С самим собой наедине
Я плачу
Над самим собою.

И сам не знаю,
Почему
Молчу и слез не вытираю.
Как будто я
В родном дому
Чужую музыку играю...

Больному сердцу все больней,
И боль не передать другому.
В бессоннице родного дома
Чужая музыка
Слышней.

И как-то странно, что не сон,
Что это наяву со мною,
Что дом в раздумье погружен
И дышит звездной тишиною.

И в самом деле — тишина...
Но все отчетливей,
Яснее
Чужая
Музыка
Слышна.
Что делать, как расстаться с нею?!

И я по снежной целине,
Под равнодушно звездным небом
Иду туда,
Где свет в окне
Зимой и летом — до рассвета.

Шагаю к другу своему,
Чтоб рассказать,
Как я сгораю
От мысли,
Что в родном дому
Чужую музыку играю.

Ты знаешь, дорогая,
Каждый вечер,
Пока еще не выпала роса,
Мне солнце опускается на плечи
И в путь зовет —
За дальние леса.
Я знаю,
Что за дальними лесами,
За синими морями, далеко
Есть женщины с нездешними глазами,
Но мне
С тобою рядом быть легко.
Известно мне,
Что за морями где-то
Есть в райских кущах чудо-города,
В них много блеска и чужого света,
Но я туда не рвался никогда.
Моя душа — в душе березы белой,
Ее заморским светом не согреть.
И память,
Что Россией заболела,
Не вытравить из сердца, не стереть.
Я болен этой памятью навеки.
А солнцу что!
Ему-то все равно —
Чьи океаны,
Чьи моря и реки...
Великое — оно на всех одно...
Что значу я
В сравнении с великим
Светилом всех народов и веков,
Когда мне дорог запах повилики,
И дым костра,
И тени от стогов,
Когда молчат покинуто березы,
Как будто слыша стуки топора.
В такие ночи вызревают грозы.
Ты спи, родная, спать давно пора...
А я не сплю,
А я бреду бессонно
По некогда исхоженной тропе
На грани тени и на грани солнца,
Принадлежа России
И тебе.

Как уголек сожженной спички,
Как дым ромашек на лугу,
Любовь становится привычной.
Но я привыкнуть не могу.

И как привыкнуть, я не знаю.
С годами
Любится сильней.
Ты для меня всегда — иная,
Но не привычней, а ясней.

Ясней глаза,
Что отражают
Небес весеннюю красу.
Ясней любовь,
Что отражает
Любую страшную грозу.

Ясней терпение,
С которым
Ты, бесшабашного, меня,
Зовешь в грядущие просторы
Тобой увиденного дня.

Люблю, как заново рождаюсь.
И в новорожденной тиши
Живу, изменой не касаясь
Твоей доверчивой души.

Как от добра добра не ищут,
Любви не ищут от любви.
Я тот же, только сердцем чище,
И жарче жар в моей крови.

Я словно к тайне причастился
Прошедших и грядущих дней.
Гляди! Я заново родился,
Как в первый день любви моей.