Владимир Фирсов - ДВА СОЛНЦА

Издательство "Художественная литература"

Москва, 1973

В нашей литературной печати время от времени затеваются дискуссии о гражданственности поэзии. И уже выработался определенный шаблон этих споров. Один поэт начинает утверждать, что гражданственность — это прежде всего стихи на общественные темы, о наших болях и нерешенных проблемах. В нужных местах следуют удачные и неудачные цитаты из таких стихов. Другой поэт, ссылаясь на удачные стихи о природе, любви и красоте, полемически спрашивает: «А это что, не гражданственные?». Обычно в таких спорах редко связываются общие узлы, и каждый поэт выходит из них со своим собственным багажом.

На мой взгляд общий узел состоит в том, что настоящий гражданский поэт не может сформироваться без высоких идеалов красоты — природы, любви и вообще человеческих отношений. Но на пути к этим высоким идеалам поэт-гражданин не может не увидеть малых и больших помех. Природа, если человек не очень ее портит, — категория почти вечная, любовь — тоже не годовая мода. Защищая свои идеалы, поэт-гражданин не может успокоиться только на вечных картинах природы и чувстве любви. Сами идеалы обязывают его не только отрицать и устранять помехи, но и утверждать те социальные завоевания, за которые пролили кровь уже многие поколения. При этом в оценке добра и зла поэт должен выбрать достаточно высокий критерий. У Владимира Фирсова таким критерием является Родина.

Несколько лет назад, составляя его книгу для молодогвардейской «Библиотечки избранной лирики», я намеренно отдал большее предпочтение тем лирическим стихам, в которых наиболее полно, наиболее задушевно выражено чувство природы, чувство любви и красоты, таким как «Крыло зари смахнуло темноту…», «Зря не ревнуй…», «Я рассветной дорогою мимо речки иду…», «Время спать. Но я опять не сплю…» Эти стихи были способны расширить и оспорить то представление о поэте, которое пыталась внушить критика. По ней, Фирсов — поэт сугубо гражданской, точнее полемично-гражданской темы. Казалось бы, хорошо, что критика заметила чуть ли не главную черту его творчества, но, упуская из поля зрения стихи, названные мной выше, она с большой легкостью упрекает его в прямолинейности и прочих грехах, а между тем в лучших своих стихотворениях Вл. Фирсов тонок в наблюдениях жизни.

Да, Владимир Фирсов полемичен. Даже в стихотворении о соловье, погибшем от удивления и восторга жизни, поэт сумел сказать: «Был соловей типичный ‟лакировщик”, поскольку он восторга не скрывал. Полемичность всегда была в лучших традициях русской классической и советской поэзии. Но полемика полемике рознь. Есть такая, что ее не поймешь, из-за чего сыр-бор разгорелся. А иной поэт придумает себе противника и спорит. Придуманного оппонента легко победить. Вл. Фирсову в подобной выдумке нужды не было. Казалось бы, споры носили литературный характер, но за ними стояли жизнь, и они получили широкий общественный резонанс. В свое время группа молодых поэтов начала выдвигать на первое место лирического героя-скептика, ошеломленного жизнью, а вернее, испугавшегося жизни. Вл. Фирсов был одним из тех молодых, кто встретил такого «героя» в штыки. В одной из своих многих поэм, посвященной защитниками наших границ, он сказал с горькой иронией:

В связи с этим мне хочется сказать несколько слов о стихотворении «На родине», представляющем в этом сборнике стихи гражданской темы. Вот его содержание. Старый профессор, «расщепляющий атом», приехал в родную деревню погостить, потому и приехал, что его время идет к смерти. Но беспокоит старого профессора не смерть, а будущее науки. Прощаясь с мужиками, он говорит: «Сыновей, мужики, присылайте в науку. Мы без них пропадем, мужики!»