Владимир Фирсов - Отечество, стихи и поэмы

Крыло зари
Смахнуло темноту.
И небо стало чище и яснее.
Как часто мы не ценим красоту,
Особенно когда мы рядом с нею.

Мы привыкаем
К отблескам зарниц,
К созвездиям,
К заплаканным березам,
К просторам, не имеющим границ,
Где бьются ливни
И ликуют грозы.

Мы привыкаем
К лунной тишине,
Нависшей над заснеженной равниной.
Живем — не удивляемся весне,
Живем — и наши души не ранимы.

Да, мы не замечаем красоту...
Мы что-то ищем.
Что — не знаем сами.
И смотрим, смотрим, смотрим за черту
Той красоты,
Что вечно рядом с нами.

И мечемся, как щепки по волнам...
И раньше срока
Уплывают в вечность
Любимые,
Доверившие нам
И красоту,
И молодость,
И верность.

Два солнца каждому дано.
Сумей не проглядеть второе.
Ему за жизненной горою
Дремать до срока
Суждено.

Сумей
В мельканье трудных лет,
Что без конца бегут куда-то,
Не проглядеть его рассвет,
Чтоб не познать
Его заката.
Его восход увидел я
Сквозь жизни малое оконце.
Любимая!
Судьба моя,
Мое второе в мире солнце.

Одно желание в груди:
Пусть будет вечным день восхода.
Свети!
И в непогодь свети,
Как светишь в ясную погоду.

В мельканье дней, в мельканье лет,
В беде и в радости
С годами
Я не растрачу этот свет,
Чтоб ночь
Не встала между нами.

Два солнца
Каждому дано.
Уж так издревле мир устроен:
Одно
Глядит в мое окно,
И в душу мне глядит
Второе.

Ты мне горизонты открыла,
На счастье вручила права.
С любовью
Ты мне подарила
Священное чувство родства.

То чувство
Все шире и шире
С детьми
И с годами росло.
Роднее тебя
В этом мире,
Пожалуй, и быть не могло.
Незримо года пролетали —
Забытые сладкие сны.
Как птицы у первых проталин,
Мы ждали
Прихода весны.

Весеннее чувство
Моложе.
Да будет же вечной весна,
С которой до боли, до дрожи
Любовь человеку нужна!

Судьба
Нам дарила участье,
Неведенье мрачных вестей.
И видели мы
Наше счастье
Глазами счастливых детей.

А если беда и встречалась,
С незримым покоем в крови
Ты ту же любовь излучала,
Как в первые годы любви.

Твоею заботой хранимый,
Живу бесконечной весной.
Тебя называл я
Любимой,
Теперь
Называю родной.

Была неясною тревога,
И сердце билось тяжело.
И вдруг —
Знакомая дорога,
Река, тропинка и село.

И травы дикие по пояс,
И сладость радости в груди.

Все позади —
Вокзал и поезд.
И тень тревоги
Позади.

Потом был вечер.
Тихим-тихим
Он брел задумчиво селом,
Неся с полей туман гречихи
С еще не стынущим теплом.

И ночь была,
Когда — ни слова.
Все погрузилось в синеву.
И только сонная корова
Вздыхала нехотя в хлеву.

И, взгляд доверчивый бросая
В прохладной ночи тишину,
Луна,
Как девочка босая,
Неслышно
Подошла к окну.
И заглянула прямо в сердце
За краешек ушедших дней,
Туда,
Где затерялось детство
С любовью бережной своей.

Казалось бы, такая малость —
Луна, взглянувшая в окно.
А в памяти
Уже плескалась
Ночь, позабытая давно.

Все было ясным, как когда-то,
И рядом девочка была,
Пришедшая в огне заката
С огнем июльского тепла.

Когда луна взошла над нами,
Ее не стали мы просить
Любви проснувшееся пламя
Холодным светом погасить.

Ты улыбалась мне сквозь слезы,
Тебя я видел как сквозь дым.
И уплывали ввысь березы,
И пахло сеном молодым...

Нам разойтись
В густом тумане
Навеки было суждено...
Не потому ль неясно манит
Порой
Забытое давно.

Твои доверчивые руки,
Твои глаза, что отцвели...

Все та же ночь,
Все те же звуки,
Все те же запахи земли.

И, взгляд доверчивый бросая,
Когда мне было не до сна,
Луна,
Как девочка босая,
Не отходила от окна.

Как много могут
Уместить глаза!

И молнию,
Что вскинула гроза,
И радугу,
Что с давних детских лет
Глазам дарила
Самый светлый свет.
В глаза входили:
Сполохи зарниц,
Снегирь в рябине,
Синий свет синиц,
Снега, что пахли
Во поле пустом
Отбеленным на солнышке
Холстом.

В глаза мои
Доверчиво вошли
Священные глаза
Моей земли.
В них
Ласка материнская
Жила,
В них столько было
Света и тепла!..

Но мир жесток.
И добрый взгляд земли
Померкнул вдруг
В пороховой пыли,
Огнем пожарищ
Поднялись леса
И опалили
Родины глаза.

Ни радуги,
Ни снегиря в снегу,
Ни лодки
На весеннем берегу,
Ни солнышком пригретого
Крыльца,
Ни матери отныне,
Ни отца.

До смертных дней
Мне позабыть нельзя
Смоленщины
Суровые глаза.
Они — со мной.
Они живут во мне
Как горестная память
О войне.
С тех горьких лет
Живут в моих глазах
Глаза старух,
В которых умер страх.
Зрачки
Познавших горе стариков
Вошли
В огромный мир моих зрачков.

В моих зрачках
Поныне не затих
Сиротский взгляд
Ровесников моих...

Ты мне прости, любимая,
Когда
Тяжел мой взгляд,
Как вечная беда,
Как самая тяжелая вода...
В минуты эти
Я гляжу туда,
Откуда
Не приходят никогда.

Там — солнца нет,
Чтобы согреть ребят.
Они давно
В земле холодной спят.
Там — хлеба нет,
Чтоб накормить ребят,
Я не бужу их,
Пусть спокойно спят.

Вот почему
Мне позабыть нельзя
Смоленщины
Суровые глаза.