Альфред Теннисон - In Memoriam A.H.H. OBIIT MDCCCXXXIII

Предчувствий не имели вы,
Как я, когда ему писал,
И думал, правильно ль сказал
Мысль, что коснулась головы;

И скоро ждал его домой,
Пойти встречать его хотел,
На море из окна глядел —
«Ну, день-другой, и он со мной!»

Голубка, ангел бедный мой,
Как мил в предчувствии любви
Там, в зеркале, твой визави,
Ты нравишься себе самой!

Здесь гостя дорогого ждут:
В гостиной разожгли камин;
На платье ленточек кармин,
А к шляпке розы подойдут —

Он вечером увидит их! —
От мысли той румяней лишь
Ты к зеркалам опять бежишь,
Еще один, последний штрих…

Но в этот миг проклятье пасть
На друга твоего должно:
Печальный выбор – моря дно
Иль замертво с коня упасть!

Чего ж на траурной стезе
Еще от этой жизни ждать?
Тебе – в девичестве страдать,
Мне – больше не найти друзей. 9

Зачем опять я здесь стою? 10
Дом темен. Улица пуста.
Пульс не спешит. Дверь заперта.
Рука, встречавшая мою,

Ладони верной не сожмет.
Как-будто и на мне вина —
Ты видишь? – Здесь стою без сна,
Лишь утро первый свет прольет.

Дом темен. Ты уже вдали.
А здесь у нас опять рассвет,
Дождь моросящий, бледный свет,
Дома, как барки на мели.

Счастливец – любит – и любим,
К ней, под собой не чуя ног,
Летит, звонит в дверной звонок,
И вдруг, предчувствием томим,

Осознает – любимой нет,
Ушла. Любовник молодой
Мрачнеет, словно дом пустой;
Погас в душе волшебный свет.

Так для меня померкли дни
И прелесть мест, где мы вдвоем
Мечтали о пути своем,
Не ожидая западни.

А та, что об руку с тобой 11
Поэзии цветок хранила,
Найдет его в местах унылых,
Полузатоптанным толпой,

И мне вернет, чтоб в сердце взял,
Но сердце опустошено,
И сердцу будет все равно,
Живой он, или уж завял.

Но ты любил его, и вот
Несу тебе мой бедный стих
И посажу у ног твоих,
Пусть там цветет или умрет.

Ривьера блекнет за кормой
И тонет в Лигурийском море;
Останки друга с грузом горя,
Корабль, скорей доставь домой, 12

Перенеси любимый прах
Туда, где плачут и скорбят,
Пусть волны руль твой теребят
И бриз резвится в кливерах.

Пусть не коснется бури гнет
В ночи парящих парусов,
Пока Венеры светлый зов
На влаге палуб не блеснет.

Для друга – звездные огни,
С ним вместе дремлет небосклон,
Ты, ветер, погружаясь в сон,
Нежнее к парусу прильни.

Мой Артур спит, и в этом сне
Стал ближе и ясней стократ,
Как сыну мать, как брату брат,
Но больше недоступен мне.

Звучат команды. Склянки бьют.
Я вижу реи корабля
И рулевого у руля,
Луч фонаря и свет кают.

Корабль, на курс «домой» ложись!
Родные встретят моряков;
Меж почты, кип, мешков, тюков —
Одна утраченная жизнь,

Твой ценный груз, домой придет.
Сполна оплачен грустный фрахт
Мечтами детскими, что прах
В земле родной спать предпочтет,

Укрытый клевером родным,
Под шум родных ночных дождей,
Там, где в селениях людей
Причастен Бог делам земным,

Чем вдалеке от дел людских —
На дне, в соленой глубине —
Рукой, протянутой ко мне,
Касаться раковин морских.

Пейзаж безмолвен по утрам.
Невысказанная тоска
Гнетет холмы и облака,
Аккомпанирует ветрам.

Каштаны падают с ветвей,
Листву страшит ее черед —
Дань золотом земля берет
И кормит розовых червей.

Покой разлит среди холмов,
Свежа на вереске роса,
Туман повис, как паруса,
Над крышами церквей, домов

И над заливом вдалеке.
Туман покоем напоен,
Но если в сердце есть моем
Покой – он лишь слуга тоске.

Покой над морем, мгла небес.
Нет, не желание вздохнуть
Ту – мертвую – колышет грудь —
Лишь бег волны вдоль зыбких бездн.

Вот голубь клочья мглы пронзил,
Он тоже горестную весть,
Возможно, в чей-то дом принесть
Спешит – и не жалеет сил.