Альфред Теннисон - In Memoriam A.H.H. OBIIT MDCCCXXXIII

Но ты не бросишь нас в пыли:
Мы верим – не затем нам дал
Ты разум, чтоб он прахом стал;
Создавший нас – ты справедлив!

Ты Бог людей, их суть и власть,
Свобода в них, но дай же нить —
Как нашу волю применить,
Чтобы с твоей она слилась?

Твой луч нас выхватил из тьмы,
Но мы лишь блики на воде.
Лишь искорки твоих идей
На миг влетают нам в умы.

Мы верим. Мы не можем знать.
Есть видимым вещам предел.
Лишь то, что ты открыть хотел,
Способен разум наш понять.

Пусть знание твое растет,
И с ним – благоговенье в нас;
Ума и духа слитный глас
Пусть вновь в гармонию придет,

Но будет шире; и прости
Наш смех, в котором только страх
Миров, погруженных во мрак;
Им помоги твой свет нести!

Прости грехов моих позор,
Не отличимых от заслуг,
Добром и злом наш замкнут круг,
А ты над ним возносишь взор.

Прости же стон души моей:
В смятенной юности она
Была нередко смущена,
Прости, и дай же мудрость ей.

И эту мне печаль прости
О друге, что к тебе ушел;
В твоей любви он жив душой,
Нежней которой – не найти.

Он верил так же, как и я,
Что люди могут путь найти —
К их высшей сущности взойти
По лестнице отживших «я».

Но как узнать, в какие сроки
Расходы возместит доход?
Процент от слез в отчетный год
Как отразят баланса строки?

Чтоб им пучине не отдаться,
Пусть крепче Скорбь к Любви прильнет,
Пусть болью кубок перельет,
Смерть пригласит на контраданс —

– Все легче, чем снести позор
Насмешек Времени победных: 2
«Вот человек – любил не бедно!
Что ж ныне он? Мгновений сор».

Ты, старый тис, касаясь плит,
Читаешь мертвых имена,
И каждый череп в черных снах
Венком корней твоих увит. 3

Меняется покров полей,
Приплодом полнятся стада —
Людские краткие года
Бьет маятник твоих ветвей.

Играет солнце вдоль жнивья —
Ты неизменен, старый тис,
Не отвлекаясь, смотрит вниз
Тень вековечная твоя.

Тяжелый тис, когда порой
Твой мрачный взгляд встречаю я,
Мне кажется, что кровь моя
Струится под твоей корой. 4

Печаль, ты мой жестокий друг.
Ты, жрица Смерти в крипте серой,
Дыша то ладаном, то серой,
Какую ложь прошепчешь вдруг?

Ты шепчешь: «Звезд слепой разгон
Плетет серебряную сеть,
Крик тверди будет в ней висеть
И гаснущего Солнца стон; 5

Природа, музыки фантом,
Ты, слабый дубль моей души,
Пустые руки покажи
Собранию бесплотных форм!»

Но друг ли мне моя печаль?
Объятий плен ее всеблаг?
Иль черной крови черный флаг,
На створках разума печать? 6

Приходит Сон, я рад отдать
Ему способности души.
Ты в рабстве, воля, тьме служи,
А сердцу и во сне страдать.

Ах, сердце, шхуна без руля!
Куда несет нас бриз ночной?
Ты спрашиваешь: «Что со мной?
Я бьюсь, рыдая и боля».

Да, что-то потеряло ты.
От горя, словно от мороза,
Снежинками вдруг стали слезы —
Разбейся в брызги пустоты!

Всю ночь роятся без преград
Бед неизвестных злые лица,
А утром воля пробудится,
Кричит: «Не будь рабом утрат!» 7

Я иногда почти стыжусь,
Что, доверяя скорбь словам,
Кривым Природы зеркалам,
Лжецом невольным окажусь.

Но неспокойная душа
Творит размеренную речь,
Пытаясь слогом боль отвлечь,
Как опиатами дыша.

Слова, как из крапивы ткань,
Помогут холод пережить,
Но суть печали обнажить
Откажется глагола грань. 8

Мне пишут: «Есть еще друзья,
А смерть – живущим общий крест» —
Мякина тертых общих мест,
А зерен в ней не вижу я.

Всеобщность горя не могла
Мое уменьшить, нет, оно
Ко всем сердцам подключено,
До коих злая весть дошла:

Отец красавца, крепкий эль
Ты за здоровье сына пьешь,
И вдруг за кубком узнаешь
Про смертную его дуэль.

Мать, молишься, чтоб к берегам
Родным вернулся твой матрос,
А он давно в кораллы врос,
С ядром, привязанным к ногам.