Петр Чейгин: Предисловие к слову

Философски обобщая, Борис Рогинский выделяет в художественном мире Чейгина символику «вещей», сопоставляя ее с таковой у Рильке и определяя ее так: «предметы наедине со Вселенной». Между ними «воздушная яма», влекущая к себе равно Мандельштама и Чейгина. У Рильке в «Часослове» говорится не только о «вещах», но и о «взрыве», о том, что сама речь распалась, не успев соединиться в Слове. Переживание, которое вольно или – скорее – невольно запечатлено поэтикой Петра Чейгина, в поздние годы склонного к инвективам:

И все же… И все же «Закончен Бог и мир утроен. Горд алфавит и плен погас».

Еще важнее для Петра Чейгина – дары самопознания: «Все мы на спицах заката / связаны Божьей улыбкой»! То есть мы ничто иное как Божье творенье, Он нас «связал» своими «спицами» и «крючками».

«Зона жизни» Петра Чейгина – это заснеженный пейзаж с веселыми снегирями. Определений снега у него масса, и самых живописных – он у него и «пернатый», и «перистый», и «замшевый» – с первых стихов. У северных народностей есть сотня слов для разных оттенков и состояний снега. Чейгин добавил в их словарь нечто свое – уже это не мало.

В общем, – «снег идет» и «весна идет». Разнообразные, но не шибко экзотические пичуги оглашают чириканьем окоемы его поэтического пространства.

Интересно и весело сочетать породы слов, в обиходе несочитаемых, смысл все равно образуется, с языковой орбиты они не срываются, наоборот, знакомятся в непринужденной обстановке. Слова эти гнездятся в душевной авторской чащобе, залетая из нее на поляны его книг красногрудыми снегирями, затевающими «песню военну», насвистанную некогда державинским «снигирем». Чейгинский снегирь петь не в меньшем праве: он вылетел на свободу, да никогда в клетке и не сидел.

Чейгин начинает эту книгу строчкой: «Я возмог умереть». То есть был в силах умереть, но – не умер. Возмог довлеть себе:

«Белая стена» – церковная, с последним порогом. На него ступил Василий Розанов, ведавший про «шрифт дороги», над которой гуляет «самурайский ветер». Почему «самурайский» – бог весть, а потому неоспоримо таковым он и является. Возразить нечего.

Ибо в поэзии Петра Чейгина заложено то, что несравненный русский поэт даровал природе: