Наталья Тимофеева - Когда цари служили пастухами. Стихи и немного грустного юмора

Вдоль полей опустелых и поймы речной,
И до самых Балкан молчаливо-черна…
И раскинулось небо в тиши надо мной,
Словно Божий покров или нежность сама.

Задворки ночи, чёрная дыра,
Инферно мира, скорбное молчанье…
А счастье было даже не вчера,
Осталась тень его на том обмане,
Что пухнет, словно ком, из века в век,
И голограмма жизни всё прозрачней,
И время мчит, усиливая бег,
И разум человека всё невзрачней.
Но радуются радостью невежд
Любому обещанию народы,
Обросшие коростами надежд,
Что в одночасье кончатся невзгоды,
И грешный имярек «возьмёт своё»,
Чего он от рождения достоин,
И что повымрет на земле жульё,
И будет сам собой переустроен,
Воскресший из развалин, аквилон,
Творец пойдёт навстречу недоумкам
И Сам отменит данный им закон,
И благодать им разольёт по рюмкам…
А злоба падших заполняет брешь
Отсутствующей ясности сознанья,
И мир живущих миновал рубеж,
Оставив бытие свое за гранью, —
Ведь звон монет, шуршание купюр,
Утехи плоти, пароксизм желудка,
Всеобщий нарастающий сумбур
Лишают человечество рассудка.
Восходит зверь из непотребных орд,
Нанизывая, как гирлянды, души
На рог свой, тем властителен и горд,
Что Свет нетварный смрадом ада тушит.
Но Книга Жизни писана не им.
Не вечен мрак, восторжествует правда.
Грядёт Христос, ведь Свет непобедим,
И от Его пронзительного взгляда
Не убежит, не скроется никто
Ни на земле, ни под землёй в могиле…
Кто выбирал меж хлебом и крестом,
И выбрал крест, тот в адовом горниле
Не пропадёт навек. Сильна любовь
Небесного бессмертного Владыки,
Он верных защитит Своих сынов,
А грешный мир утонет в диком крике
И канет вместе с нечистью туда,
Где нет прощенья и пощады нету.
И каждого его настигнет мзда,
И никогда конца не будет Свету!

В сердце одиноком – сад камней,
А в душе – рассудочность от Бога.
С каждым годом плакать всё трудней
У порога Горнего Чертога.

Рубикон сомнений перейдён,
Что осталось, если нет спасенья
От врагов, что жмут со всех сторон,
Разрушая Божие Творенье.

Миром правят подлость и вражда.
В ненависти не родится истин.
Кровь людская стала, как вода,
Человек – бездумен и корыстен.

Между тьмой и светом – вечный бой,
Кажется, что нет конца и края
Мукам, предназначенным судьбой,
На минуты счастья невзирая.

Сад камней на сердце молчалив,
Тяжелы и сумрачны те глыбы.
Род людской труслив и суетлив,
Жить внутри него – страшнее дыбы.

Повернись скорей к нему лицом,
Не подставь по небреженью спину.
Верь лишь Слову, данному Отцом,
И Его замученному Сыну…

Ветер задушил в своих объятьях
Тишину, дремавшую в саду.
Стал слова сухой листвой шептать и
Лунных бликов тонкую слюду
По траве раскидывать росистой,
Нежно ветви струями сплетать
И лампады огонёк лучистый
В горнице неспящей задувать.
Воздух свеж предгорий августовых,
Облаков пастушая кошма
Укрывает цепь хребтов суровых, —
Где-то там снега таит зима…
А в долину волны катит время,
Осенью раздолье вещим снам.
Вновь стремится в дали птичье племя,
Преданное вечным небесам.
Аисты покинули селенье,
Опустели гнёзда, и в дымах
Вознося осенние знаменья,
Печи снова теплятся в домах.
Это ли сиротство мне по сердцу,
Эта ль горечь дыма – память лет,
От которой никуда не деться,
Так и отзывается нет-нет.

Я – пленница земного притяженья
Но так легко в своих летаю снах!
Моё меж звёзд осознано скольженье,
Материю с улыбкой на устах
Пронзаю без своей обычной боли
За хворь земли, людскую нищету,
И вырвавшись, как птица, из неволи,
Я радостно взываю на лету
Ко Господу – единственному Свету,
Что путь земной мне в сердце освещал,
Ведь милость удивительную эту
Он даровал всем смертным от начал,
Но брошена была она в горнило
Страстей и неоправданных забот,
Где большинство себя похоронило
И никогда спасенья не найдёт.
Я, страхом Божьим наполняя душу,
Прошу Отца во сне и наяву
Простить меня, лишь потому и трушу,
Что гнев его повинную главу
Однажды за чертою не минует,
И будет скорбь мне пыткой вековой…
Когда моё дыханье смерть задует,
Найдёт ли дух мятущийся покой?
Во имя жизни в далях невозвратных
Не так уж трудно свой умерить нрав,
И стать душой своей тысячекратно
Мудрее, грех с презрением поправ!
Во сне, как в тренировочном полёте,
Я чувствую, предвижу вечный сон,
И разум, отделившийся от плоти,
Лишь в горний Свет, как в Истину, влюблён.