Валерий Симанович - Четвёртая стража

А снаружи по глыбам зданий
Бьёт пурга, и в склепы дворов
Проникают напевы литаний
От созвездных хоров.

Млечный Путь незримым кадилом
Прочертив, дрожа и стеня,
Звёзды молятся вышним силам,
Звёзды молятся за меня!

Но тебе, и тому, с кем просто —
Вам уже не до них…
И стянула портьер короста
Язвы окон твоих.

I
Реквием не пропели. Выловленного на мели
тела кончина темна. Церкви святой угодно
соблюсти обряд в чистоте: «Довольно ей и земли
в ограде кладбищенской!» «Когда б не из благородных…» —
реплика из народа. В траур одета знать.
Недожених и брат друг друга душат в могиле.
Песен больше не петь. Цветов на лугу не рвать.
Венков не плести. «Офелия?.. Намедни похоронили».
Пираты делят добычу. Заносчивый Фортинбрас,
ещё не зная свой жребий, грабит польские сёла.
В тронном зале смятенье – в зале кровь пролилась.
Запачкала ножки лавок, засохла в трещинах пола.
Смена династий. Слухи. Теперь дозор на стене
каждую полночь от страха начинает зубами клацать
в ожидании привидений: «О Господи!.. Только б не…»
«Офелия?.. Ах, Офелия! Да уж в гробу – лет двадцать».
Постаревший сильно Горацио, жизнь проводящий меж
Эльсинором и Виттенбергом, защищает, слюною брызжа,
честь друга и господина от сонма глупцов, невеж,
любителей грязных сплетен. В кабаках придорожных слыша
также речи о той, что когда-то ушла узнать:
белей ли одежд невестиных залетейские асфодели?
«Офелия?.. О какой, земляк, ты мне всё бормочешь Офелии?»
– Да о той, что когда утопла, поп не стал отпевать.
«А!.. При Гамлете Сумасшедшем!.. Когда ещё образин
мы здесь не знали норвежских, и Правда была на свете!»
– Глянь! Вон, в углу!.. По платью – вроде бы дворянин…
Потише, земляк, потише! Вдруг он тоже из этих?!..
«Да шут с ним; он уже пьян… Так что – её, говоришь,
всё же – в церковной ограде?..» – Ну да! Обмыли, одели…
Не то что нашего брата… Дворян бесчестить? Шалишь!
«Но реквием не пропели?..» – Нет. Реквием не пропели.

II
Парсекам теряя счёт,
Рассекая кольца орбит,
О случившемся дать отчёт
Ангел-хранитель мчит.

На Земле попавший впросак,
Все запасы слёз изрыдав,
Сквозь холодный, бескрайний мрак,
Где, от луча отстав,

Одинокий шальной фотон
Испуганно верещит —
Пред Господний явиться трон
Ангел-хранитель мчит.

Безответную пустоту
Хлещет взмахами крыл,
В перекошенном скорбью рту
Крик бессилья застыл,

На ресницах белеет соль,
Не вернуть румянца ланит.
Покаяньем утишить боль
Ангел-хранитель мчит.

– Так значит, она мертва?..
– Мертва, Всемогущий Господь…
Что ж ты не уберёг?..
– Не смог, Всемогущий Господь!..
Что ж крылом не прикрыл,
дал греху побороть?!..
– Не хватило размаха крыл,
Всемогущий Господь…

III
Бежавшая от счастья недотрога,
Свою любовь предавшая сама —
Офелия, прогневавшая Бога,
Ушедшая – сошедшая с ума;
При первом в жизни повороте резком
Схватившаяся в ужасе за грудь,
Закончившая жизнь трусливым всплеском,
Офелия, пустышка! В добрый путь!
Да, в добрый путь! Давай, плыви, плутовка —
Без лоций, без фарватеров, без вех;
Безумьем уравнявшая так ловко
Свой первый и последний смертный грех;
За трусость не понёсшая расплату,
За муки не снискавшая наград,
Ни к Раю не приставшая, ни к Аду,
В себе самой неся и Рай и Ад;
Как сена клок, изорванная тряпка —
Офелия, бежавшая любви! —
Давай, плыви! В воде темно и зябко,
Но ты плыви, Офелия! Плыви!
Близ берега – в кустах, в траве зелёной —
Плыви, плыви! Ещё не вышел срок!
На каждой ветке, до воды склонённой,
Девичьей плоти оставляя клок;
Плыви вперёд, усталости не зная,
Подъеденный мальком, раздутый труп;
Лилеи и кувшинки раздвигая,
Не размыкая почерневших губ;
В безоблачные дни, в дожди, в туманы,
Уставя в небо мёртвый свой оскал,
Минуя рощи, пастбища, курганы,
Водовороты и теснины скал —
Плыви, плыви, пугая всех на свете:
Бродяг, что близ реки нашли жильё
И рыбаков, что расставляют сети,
Их жён, пришедших полоскать бельё,
На берегу играющих детишек
И девушек, пускающих венки;
Плыви неспешно, времени – излишек!
Всё дальше, по течению реки,
Бегущей сквозь столетия и страны
(И по пути в движение своё
Вбирающей поэмы и романы,
Легенд и мифов пыльное старьё,
Рассказы, были, драмы, анекдоты,
Полотна красок и актёров грим,
Рассыпанные в партитурах ноты) —
На самый край Вселенной! Чтоб за ним —
Где нет уже ни хаоса, ни лада,
Где кончены пространства и года —
Восторженно ревущим водопадом
Обрушиться в Ничто и в Никуда.
…И – тишина. Нет больше страстных, нежных.
Лишь памяти ошмётки. клочья снов.
Прощай. Быть может, я в молитвах грешных
И о тебе замолвлю пару слов.