Валерий Симанович - Четвёртая стража

Как я хочу обратно —
Задорной девочкой,
Бесхитростно держать тебя за руку.
Лето!.. Бежать к реке, к солнцу в воде,
Мерцающему рассыпанными огнями.
Зарыться в синей траве,
Закрыв глаза,
Ощущать, как небо
Растекается в теле.
Строить замки,
Как джаннат – из песка.
Украшать его живыми цветами.
И не знать ничего
О делах суетливых взрослых.
Потому что в райский сад
Попадают лишь детские души.

Ты – зверь таёжный, тёмный, осторожный.
Твои глаза теряются в ветвях.
Два лезвия, запрятанные в ножны.
Два факела – влечение и страх.
За мной повсюду ты крадёшься тенью.
Сплошь – отчужденье, приближенье – сплошь!
Не выдаю ни жажды, ни смятенья.
Сквозь шорох листьев слышу: ты идёшь!
И я петляю волчьею тропой.
Иди, иди… Не бойся – я с тобой!

…Короли, но не Лиры…
Кому там в твои тридцать пять
Взбредёт куклу в подарок искать
Среди адовой тризны?
Ну а я… – Я готов
за подарком для Рыжей стоять:
У руин магазинов
Разбитой инсультом Отчизны…

Хочешь, куклу куплю?
Хочешь, – ночи и дни напролёт
Всю тебя и везде исцеловывать истово буду?!
Потому что люблю.
Потому что капризы твои —
Несусветная; даже – желанная крайне! – причуда…

Потому что двоим —
Люто холодно жить меж людей…
А нежней, моя Рыжая… —
кто ж полюбить тебя сможет?..
Будешь «Блоковской Дамой»?..
Ах, рыжий ты мой муравей! —
Забери мою жизнь! – если это хоть в чём-то поможет:

Чтоб в глазищах прекрасных,
Той дымчатой осени в тон
И оттенка медового —
робкая грусть не таилась…
Хочешь куклу?..
Напрасно…
Их, всяких – гляди!: миллион!..
Я ведь выберу – новую…
И чтобы локоны лились,

Как твои: медью медь!
Чтоб – давно позабытым уж сном
Снова детство вернулось…
Я буду стихи Элюара
Осторожно читать —…
и у ног твоих буду сидеть:
Мягким шёлковым псом —
В кружевах твоего пеньюара…

…Хочешь Куклу, родная?
Ведь мы растеряли давно
Всю и ласку, и нежность, лишь корячатся тени
Дикой Смуты… – и знаю, —
Спасенье осталось одно:
Трепет женской души
в этом проклятом смрада броженьи…
Так – иди же, иди!
Я влюблённый – но я не Слепой!:
Ты – устала, устала, устала, – устала!: устала!
Прячь лицо у меня на груди!
Я – немыслимо ТВОЙ.
А потом —
я куплю тебе куклу:
как девочке малой…

Будет – кукла «Наташа»…
И пусть пулемётным огнём
(как вчера
юнкера!)
Транспортёр хлещет площадь Манежную
Со сферических башен —
Плевать!:
Мы запрёмся, замрём.
Перебесятся.
Слышишь?!
Иди же, иди ко мне, нежная!..

Пусть стреляют за окнами!..
Будем лишь мы и кровать:
Без Истории с буклями…
И не хочу я другую, —
Лишь тебя…
Чтобы – …куклу
в чаду баррикадном искать:
В дни восстания – куклами,
кажется,
тоже торгуют…

За веками бежала в чужой палисад,
Причитала и руки ломала.
Шли солдатики в ряд, шли служивые в ряд;
«Смута» яро в набат зазывала.

Ах, стрелецкая удаль-даль-даль, бунта ярь!
(Запах кровушки – радует, манит!)…
Вижу, вижу я, Мать: как заведено встарь,
Все тоскуют о Красном Кафтане.

А столетья – шажок да стежок за шажком —
Все бегут изворотливо, лживо:
Как вдова, что сафьяновым (ахти-и-и!) сапожком
Вышивает за строем служивых.

«Смута» – пьяненький в розвальнях, словно купец
(до крови лошадей исстегает).
А Стрелец на колу – всему делу венец:
Как в Обжорном ряду расстегаи…

Но, Нагая, на голом холодном ветру —
За веками бежала, бежала…
Ан в Обжорном ряду сыто сопли утрут
Да прочтут приговор трибунала.

И «Я – черная моль!», «Я – летучая мышь!»
В кабаках зарыдает Парижа, —
Эмигрантская боль, (арестантская, слышь):
С чавком Клеток в дорожную жижу

«Стеньку, Стеньку вяз-уут»)…
А в Обжорном ряду —
сопли с чавканьем трут (всё им мало)…
…Всё бежала, бежала. Да – ах!: На беду,
Обессилев упала. Упала…

«Смута» – боль, « Смута» – блажь. Но и только. Но и
С эшафота лишь ножку отставишь —
Дыбы, плаха, петля… Четвертует, сгноит
Новый царь под неистовство клавиш