Иван Гусаров - КИЧЛАГ

Медленно тянутся годы,
Ветер гуляет в поле,
Сложена песня свободы.
Беззвучна песня в неволе.

Нарушит дождь тишину
На границе грибного сезона,
Тронет рука струну,
Белая каркнет ворона.

Правду пилю целиком,
Ставлю части на попа,
Куда ты лезешь, гном,
Тебя раздавят, как клопа.

Гнездо скрывала крона,
Прилетел на свое пепелище,
Чтобы молчала ворона,
Спалили мое жилище.

«Умерь амбиции свои», –
Сказали честно в милиции,
Кругом летают воробьи
И крысят, крысят традиции.

Правила себе открыжь,
Грызи сухарь в подвале,
Веди себя, как мышь,
Не будешь никогда в опале.

На столе стоит пол-литра,
Огурец лежит соленый,
Сижу, чешу макитру –
Зря, наверно, стал вороной.

Замолкли серые грачи,
Толкает в бок персона,
Любимый, лучше помолчи,
Пусть скажет белая ворона.

Кто веселится, смеется,
Не боится глухого заслона,
Обязательно где-то найдется
В белых перьях ворона.

Ты, видно, из белых ворон,
Будешь за веру убит,
Не увидят твоих похорон,
Зло кричит ваххабит.

Свысока плевал на закон,
О чем написал в прогоне,
Он был из белых ворон,
Сам находился в законе.

В белых перьях ответчик
Отправил почту волной,
Спалился известный разведчик,
Меньше стало вороной одной.

Покрывают интриги, возню,
Правители наши и копы,
И только трамбуют лыжню
Белые всюду вороны.

За сопку летят облака,
Пушистые белые птицы,
Их полет отражает река,
По глади плывут вереницы.

Растают они вдалеке,
Ближе к Полярному Кругу,
Искупаюсь в чистой реке,
Отправлю весточку другу.

Оставлю зарок на воде,
Унесут его облака,
Нет им преград нигде,
Чистое небо пока.

Кровью зарок написан,
Медной не воспет трубой,
К криминалу навеки приписан
Рождением, бытом, судьбой.

Незыблем и вечен зарок,
Храню его, как улику,
Я выбрал пожизненный срок,
Никого не поставив на пику.

По зонам большой следопыт,
Никогда не стонал в бессилии,
Не однажды, системой избит,
В другой воскресал Бастилии.

Пронесут облака зарок,
Сквозь молний острые вспышки,
Я сегодня провидец, пророк,
Разрушаю насилья вышки.

На пути тернистом и длинном
Как маяк стою, одинок,
Клин вышибаю клином,
Меняю замок на звонок.

Узнали друг друга враги
В праздничной пьяной гуще,
В лагере честь береги,
Человеком быть стерегущим.

Зэка узнал конвоир –
Арестанта взяли в клещи,
По сучьему шмон он кроил,
Забрали курево, вещи.

Этап усвоил урок,
Дракой закончился шмон,
Добавил зэку срок
Очень гуманный закон.

«Побазарить надо, служивый,
Ты грубанул через край,
Показал характер трусливый», –
Как немой молчал вертухай.

Знал вертухай причину,
Страх не сумел превозмочь,
Когда перо уперлось в бочину,
Из толпы ломанулся прочь.

Бессильны потерявшие власть,
Будто сбросили их с трамплина,
Он упал на проезжую часть,
По ногам пронеслась машина.

Они все-таки встретились взглядами,
Но это – отдельная тема,
Разделит навек баррикадами
ГУИНа слепая система.

«Кто вызвал ноль три?»
Прилетела быстро карета,
У зэка противно внутри –
Не такого он ждал ответа.

Опер боялся тюрьмы,
Страшила бетонная пасть,
Он дал бы немало взаймы,
Чтобы туда не попасть.

Часто бывал на допросах,
Колоть помогал следакам,
Дурь искал в папиросах,
Бежала дрожь по рукам.

Со стула в тревоге вскакивал
Арестант, молчалив и кроток;
Опер частенько вздрагивал
От звона стальных решеток.

Допросы тянулись дольше,
Не могли обойтись без злобы,
Опер боялся – не выпустят больше,
Такая родилась фобия.

Вышел из домашнего душа,
В квартире железный скрежет,
Голос неведомый слушал:
«Пришли тебя зарезать».

Раздался в прихожей звонок,
Двери по-тихому отпер,
Спустил, не глядя, курок –
Пристрелил почтальона опер.