Дмитрий Щедровицкий - Стихотворения и поэмы

Кто-то толкает под локоть: Киото!
Гравий дорожек и зелень камней.
В пагоде камень живой из кивота
Взор обращает ко мне.

Жёлтые воды и синие горы.
Мудро сужается пристальный глаз:
Встречных красавиц, красавцев укоры –
Выбрал. Теперь не до нас.

Выбрал я небо и странные реки,
В раннее детство текущие вспять.
В бронзе тугой на моём обереге
Змеи свернулись и спят.

Сквозь облака фонари проплывают.
Лицами встречных, о сумрак, мерцай:
Как они любят – и как убивают,
Глядя в зрачки до конца!..

Это – Пунта дель Эсте,
Это есть Уругвай.
Ах, ни срока, ни места
От меня не скрывай:

Не видать колоколен,
Рядом с морем знобит –
Слишком прямоуголен
Наш затверженный быт.

Слишком мир черепичен,
Слишком гладок коттедж,
Пальцем в небо всё тычем,
И проблемы всё те ж:

В синеве океана,
На кривых островах
Нас термитно сковали
Распорядок и страх.

Это Пунта дель Эсте,
Это есть Уругвай.
Сколько масок! Но здесь-то
Лучше их не срывай,

Ведь за каждой из масок
Злобой лик искажён:
Путь неверен и трясок.
И не лезь на рожон…

Это старое названье,
Уцелевшее досель, –
Снов минувших упованье,
Лет мелькнувших карусель.

Для кого-то это – детство,
Вечности земная часть,
Для кого-то это – средство
В рай вернуться хоть на час,

Для кого-то это имя,
Эта станция, перрон –
Неразменны и любимы
Больше храмов и хором…

…В небе гром крыло купает
Над малиной-купиной,
Свет сквозь тучи проступает –
В нём Завет совсем иной…

…С детства раннего, с порога –
Чей Завет среди чащоб?
Уж скорей Ильи-пророка,
Чем какой-нибудь ещё!

Там на тучах я качался,
Уходя в еловый гул,
Там рассветных Муз участье –
Первой лаской на лугу,

Там взыграла спозаранку
Рифма первая лучом –
Меж смешливой Серебрянкой
И насупленной Учой…

Снова зелень-чаровница
Отвела от сердца тьму:
Я приеду поклониться
Дому, саду твоему.

Поклонюсь тебе за некий
Луч, который каждый год
В ту берёзовую Мекку –
В детство раннее – ведёт!..

Я лёг на деревянную скамейку
Под нераскрывшимся жасмином,
Лицом к вечерним небесам –
И видел Вышнего: Он век моих
Касался ветерком, жужжащим светом –
Неизъяснимой Сущностью Своей,
Повсюду разлитой в природе.
И я хотел просить, чтоб лет моих
Надулись облачные паруса –
И дар мой, деревянный мой кораблик,
Как песню, к дальней пристани несли.
Но всё забыл…
Средь моря
Я распластался, и оно меня
Качало, наполняло и учило.
И, не успев о будущем спросить,
Я морем стал – его волной и глубью…
Очнулся я – уже почти стемнело.
Готов раскрыться, белизной тугой
Мерцал жасмин.
А мне исполнилось тринадцать.

Стучатся в сердце. – Видно, Лесьмян,
Больной и славный Болеслав.
Нет, день не кончился, и мне с ним
Ещё бродить средь майских трав

Пугливо-детского славянства,
А смерть кивает из окна…
Ах, на полвека властный вяз твой
Мою берёзу обогнал!

Что мастеришь? – Я строю клети
(Пока не выброшен во тьму),
Чтоб смыслы тьмы ловить при свете
И просветлять по одному!..

Это в окна летит тополиный пух,
Тополиный пух – соловьиный слух:
Хоть душа и молчит, но сама не своя,
И звучит в ней, звучит перелив соловья.

Это Детство вернулось – и ждёт у крыльца,
Кто узнал бы его, воду выпил с лица,
И в сознания ночь заглянул – в глубину,
Где Безгрешное ткёт себе ризу-вину.

Это в очи летит тополиный пух,
Тополиный пух – одолимый дух,
Одолимый годами, рыданьем, игрой,
Белой памяти лик простынёю накрой.

Как сквозь тот снеговей, сквозь последний покров
Запоёт соловей из незримых миров,
Из незримых миров – недаримых даров,
Где раскатные трели Господних пиров…