Дмитрий Щедровицкий - Стихотворения и поэмы

И подобен любовной отраве,
И смертельней крыла за спиной –
Каждый миг нами прожитой яви,
Каждый крах нашей страсти земной.

Ни на час не раньше,
Ни на миг не позже:
Радостно и страшно. –
До небес. До дрожи.

Из волшебной дали –
Бубны. Вальс. Валет. –
Тот, кого мы ждали
Тридцать лучших лет.

Нет, совсем не рано
И ничуть не поздно –
В этот отсвет странный,
В этот дождик слёзный

Заходи и здравствуй,
И за всё прости.
Сердце, плачь и празднуй:
Нам с ним по пути.

Светел мрак вчерашний.
Меркнет свет грядущий.
Радостно и страшно
В нашей бедной куще.

Время исчезает –
Впрочем, что нам в нём?
Властный сумрак залит
Ангельским огнём.

– Я не ослышался? Город Вышеславец?
– Да. Дощатый в три окошка вокзал.
Если на свидетелей чуда сослаться,
Так бы никто ничего и не сказал.

Но ведь было! Вы видели эти тени –
Крылатые, вставшие судьбы поперёк?
Нет, это для вас сочиненье не по теме,
И оттиска никто в зрачке не сберёг.

Запомнил лишь я: каждый профиль, как окрик,
Вонзён в облака над зелёной стеной,
И полдень, как поезд, въезжает в апокриф
О битве Архангела с Сатаной!

О Муза Памяти! Явись ты,
Когда мне шёл девятый год,
Среди дубов моих ветвистых
И свежескошенных лугов, –

Взлетев и звёзд тугие линзы
Уставя пристально на прах,
Я вспомнил бы иные жизни,
Златые чаши на пирах.

Но ныне, Муза Мнемосина,
На столько вёсен опоздав,
Одну ты память воскресила –
О детских луговых годах,

Когда я ждал тебя средь мяты,
И резеды, и васильков
И мог вместить свои утраты
В коробочку из-под значков…

Когда огни блуждали, выхватывая судьбы,
Когда ходили молнии по кругу,
О, хоть сполох ворвался и распахнул мне грудь бы
Навстречу громом вспаханному лугу!

Дышала нервно ночь, приняв грозы зачатье,
И прорезалась мысль в зигзагах веток чёрных. –
О, если б всем собой мог ливню отвечать я,
Душой умерить страх растений обречённых!

Когда леса кричали, когда грома летали,
Когда блистали тучи и мыслить порывались, –
О, стать бы духом поля, раздвинув душу в дали,
О, стать бы духом грома – им ночь короновалась!..

Ты весь из света. И однако –
Как цель творения всего –
Господь вселил частицу мрака
В обитель сердца твоего.

С печалью, ведомой лишь теням,
Со сном, стремящим в Зодиак,
С фригийской флейты тёмным пеньем
Ты связан через этот мрак.

С лицом Луны. И даже более:
Он, Кто, как дикий мёд средь сот,
Во мраке обитать изволил, –
Сокрыт от всех, в тебе живёт.

Таков был замысел, сладимый
В прошитых горечью мирах:
Целительный, непобедимый
И светом не объятый – мрак!..

…Не сравнится день забывчивый,
Гулко-звонкий к переменам,
С райской тьмой, к душе отзывчивой,
Мыслью дышащей и сеном.

Ночью помню, ночью верую,
Чую всё и знаю много,
С ночью, как с любовью первою,
Единюсь в порыве к Богу.

Бого-чувство, Бого-чаянье
В древний мрак меня умчало:
Слово – свет; а ночь – молчание,
Обращённое к Началу.

Когда от кипенья Высших Начал
Мысль моя плотью стала,
И воздух рожденья объял и помчал,
И радуга затрепетала, –

Деревья склонились, шепчась надо мной, –
Толпа светлоглазых Иванов:
Бревенчатый сруб, и уклад дровяной,
И говор вещей деревянных.

И конь-кедровик стукнул оземь хвостом –
Промчаться по кронам охота!
А камень с железом явились потом
И сумрачно стыли у входа.

Я кланяюсь клёну, и с дубом дружу,
И с вязом повязан я лаской.
При камне молчу, от железа дрожу –
Их окрики мне не указка.

С берёзою бережной жажду житья,
Яснею от ясеня мощи…
Что первое приняло в душу дитя?
– О, многое! Целую рощу.