Дмитрий Щедровицкий - Стихотворения и поэмы

И смеялся над ним Орион.

В широкой лодке перевозчик мёртвых
Везёт сегодня одного меня,
И жёлтый берег в шестигранных сотах
Прошедшим пахнет, сладостью маня.

Ужели, тело, ты – ладья Харона,
И грустный ум плывёт не первый год
Вдоль берегов всемирного урона,
В блаженной смерти одинок и горд,

И все, кого я ненадолго встретил,
Игрой тумана были на воде,
И шепчет старец: «Нам не нужен третий,
Мы и вдвоём – повсюду и нигде…»

Как тот цветок и отраженье страсти
В невозмутимом озере зрачка…
Как свет, упавший в зеркало с обрыва,
Своё лицо в воде разъял на части, –

Так мудрецы, державы и века
Запомнили безумца взгляд счастливый,
И трепет в предвкушенье высшей власти,
И гордую улыбку Двойника!..

…Всё закружится внезапно,
И ускорят кони шаг,
И покатится на Запад
Опалённая душа.

Но всеведенья свобода
В ней, как море, поднялась –
Как дыханье небосвода
У твоих огромных глаз…

…Гремящим ударом диска
Созвездья сдвинуты с мест,
И небо чрезмерно близко –
В осколках лежит окрест.

И я, истекая кровью,
Склоняясь душой к ручью,
Невиданной, нежной новью
Из крови своей встаю…
………………….

…Я умолчанием влеком,
Невысказанной вестью,
Мой рост сокрытым языком
Приветствуют созвездья.

До нашей встречи, Аполлон,
Во времени бездомном
Я замутнённым был стеклом
И сомкнутым бутоном.

И я молил тебя: «Согрей!» –
И вкруг луча обвился,
А ты учил меня игре,
Чей строй превыше смысла,

И ты глядел с пустых высот,
Мой обрывая выдох, –
Так смотрят пчёлы, чуя сок
В цветах полураскрытых…
…………………….

…Зачем рыдаешь ночью поздней,
Мешая травам задремать?
Я умудрен беседой звёздной.
Я – стебель. Венчик. Аромат.

Я не в тоске и не в обиде:
Зачем целуешь бедный прах?
Утешься, брат, мой лик увидя
В ночных журчащих зеркалах.

Ты разыграл судьбу по нотам,
Ты мне любовь, ликуя, дал,
И в ней путём к иным высотам
Был диска гибельный удар…

…Мой разум умирал, но страх ладьёю
Владел – и вёл её, вместо меня.
Мы белизной занявшегося дня
Одни омылись: нас дышало – двое.
В надменности безжизненного мира
Кротчайшие остались – я и Пирра.

Но голос крикнул: «Более не плавай!» –
И жилистая синяя рука,
Подставив под ладью Парнас двуглавый,
Держала нас.
Седого двойника
Я в зеркале волны узрел. И холод
Пробрал меня: доселе был я молод…

Но загудел могучий рог Тритона –
И спало море, гору обнажив.
Молчанье. Ни движения, ни стона.
Мы огляделись – может, кто-то жив?!
Но нет!.. И в отсыревший храм Фемиды
Вошли мы, задыхаясь от обиды:
– Увы, богиня! Род наш уничтожен!..
Я дряхлым стал от взглядов страшных рыб,
И мы уже детей родить не сможем!..

Но – Голос: «Если б, головы покрыв,
Вы на одеждах пояс распустили
И стали б кости матери за спины
Бросать, ваш род продлился бы…»

В сомненье
стояли мы: как мёртвых вынимать
Из гроба?..
И собрали мы каменья,
Как кости той, что всем живущим – мать.
Из них восстали юноши – за мною,
А женщины – у Пирры за спиною…

Мы их творили – голову покрыв
И пояс распустив:
с тех пор – в затменье
Их ум!
И ни единый их порыв –
Не сдержан!
И сердца у них – каменья!..

И если смыт потопом прежний род,
То этот род – какая кара ждёт?!.

– Я, я влагаю песнопенье
В прилив морей и в смертных губы!..
А ей-то что, грозе оленей,
Охотнице простой и грубой?..

– Я, я повелеваю светом,
Мной – полдень чуден и слепящ!..
А ей-то яркий свет неведом
В дремучем полумраке чащ…

Она желанна и красива,
Пока мелькает впереди,
Но в обжигающем порыве –
Ты только лавр прижмёшь к груди!..

Голос назрел виноградный – и каждый склонился
И побежал на палящий и ливневый бубен…
Только три девы не верят в призыв Диониса,
Дочери Миния ткут полотно своих будней.