Лев Халиф - ЦДЛ

Кукиш в кармане, но с партбилетом. Сегодня можно вынуть свою подпольную фигу. И какой же микроскопический прыщ – протест – столько лет он держал в кармане! Или, напротив, бил себя в грудь, постукивал и стучал, а на поверку стукач и только, а смотри, свободно поехал.

Вот так мы всегда не замечаем прогресса, считая его в порядке вещей и как само собой разумевшееся, будто он, желанный, падает с неба. Стоит нам его только захотеть. А ведь, казалось бы, только вчера пошли на отсидку первые узники на эту тему. И пока волокли их в Мордовию мордовать, успели все же столкнуть с мертвой точки железный засов. Сдвинули. Узкая щель – прошмыгнули первые счастливчики. Потом самые первые везуны. За ними самые шустрые. Какие-никакие, а все же смельчаки. По мере заполнения лагерей и ответного эха что-то начавшего понимать мира щель стала шире. И хочется, и колется, и мама-родина не велит… Еще раздумывают будущие толпы. Еще колеблются. А так и тянет потянуть счастливый билет, не выходя на эту проклятую лакмусовую Красную площадь, которая тобой же и покраснеет. Нет. Пока подождем. Подождем, пока он станет совсем бесплатным. О, демон демонстраций – жажда уехать, пусть он науськивает других, провокатор, в ловушку. Пусть демонстрируют другие. Грызть решетку золотыми зубами? Выставляться взашей из приемных (кабы так выгоняли из тюрем!)? Заявлять, чтоб тебя выявляли и потом брали? Нет уж, пусть это делают другие. У них и голос помоложе, и тело посильней, и желания убежать побольше. Слаб человек – вот в чем его сила… Не похожи они на умеющих жертвовать собой и идти в лагеря и психушки. Нет ничего в них общего и с другими диссидентами, недоссидентами, а также диссидеями (диссидент и иудей в то же время) и с прочими, больше жертвами, чем героями. Разные и всякие на первый взгляд, они мало походят и на страдальцев, больше иуд, чем святых. Бегущие с давным-давно тонущего корабля (утонул бы, да разве ж Запад допустит!), в массе своей это просто приспособленцы, уже получившие наградные за свою мимикрию, но пожелавшие жить еще лучше, еще насыщеннее (и не о духовной пище здесь речь), но что такое «жить лучше» рядом с вечно российским «не до жиру, быть бы живу», когда бегут из лагеря или от лагеря, из психушки или от психушки, когда из ссылки на Восток бегут на Запад – в ссылку более человечную, как бы доказывая еще и еще, что разумный мир не может противостоять насилию. Когда это он перебарывал свой животный страх перед ним? Когда это он ощущал в полной мере свой инстинкт самосохранения? Разумный, он придумал компромисс, совершенствуя его с каждым разом из века в век. Именно с него, уступчивого, как нельзя лучше и очевидно: там, где кончается компромисс, там начинается СССР. Нет, легче всего люди находят не клады, а себе оправдания. Однажды пожертвовали буквой. Потом строкой. Дальше, пусть со скрипом, абзацем, чтобы спасти страницу своей морали. Потом страницей, чтобы спасти главу. А сегодня и главой пожертвовать рады, чтобы спасти уже книгу. И где гарантия, что и ее, когда-то неплохо написанную, не понесут на алтарь очередной жертвы, и жнец голов человеческих потрясет их наконец своим неумением ее прочесть…

…«Впервые в истории у нас в Австралии ограбили банк. Вот так новость!» – удивляется австралиец. «И кто же?» – «Да ваши!»

Не наши. Это Советский Союз вас не мытьем, так катаньем завоевывает. Да сдайся вот таким способом СССР – и конец всему Западу. Как, впрочем, и самому СССР, если к нему придет сдаваться Китай.

Странная у нас эмиграция: те, кто должен ехать – сидят. А те, кто должен сидеть, хотя бы на месте, – едут.

– Странный язык английский. Я еще в Италии это заметил. Бог у них – Гад, папа – поп, а священник – фраер… Назвать моего друга падре Нило фраером, да у меня просто не повернется язык. Как он там поживает – дорогой мой падре? Небось, по-прежнему к нему эмигранты наши валом валят. На Востоке я видел тараканьи бега, никакого эффекта, вот плач взапуски – это да! И тут уж он всем без разбора по пятьдесят тысяч отваливает, правда, если перевести их на доллары, это будет не так уж много, но все равно ни с того ни с сего, ни за что ни про что и даже не за красивые глаза 50 долларов?! Потом на своих барахолках они же над ним и смеются. Тоже, впрочем, до слез. А на Остинском почтамте, где собирается их бомонд-орава, они на его добром имени еще и подрабатывают. «Хочешь получить деньги?» Ну какой же дурак не хочет? «Значит, так, мы тебе покажем, где их бесплатно дают, а ты, получив их, нам отдаешь половину – и по рукам». «Кстати, ты как – честный человек?»… Ну какой дурак скажет, что он нечестный? Я говорю: падре, да гони ты их на воздух, вон какой он купальный! Здесь же самый средиземноморский курорт, один из самых и самый из одних наилучших мировых и так далее… А он мне отвечает: «Я им иногда прямо к морю деньги привожу, если им трудно сюда за ними приехать…» Я говорю: падре, я в том смысле, чтобы ты гнал их в шею. Они же из советского профсоюза, где издавна умели слабинку надыбать. Вон сколько лет без зазрения совести кормятся вами и при этом кричат, что вы их самые злейшие враги. Они же даже гоголь-моголь из собственных яиц сделать не могут. Им заграничные подавай, как минимум, порошком яичным. Они же кроме собственной лапы сосать ничего не умеют. А уж как сажать наловчились, а все одно – не растет, потому что всю жизнь не то и не тех сажают. И застрельщики любого дела, и застрельщики любого тела, а все по чужим закромам побираются – благо дают. По принципу – не дашь, все равно уворуют. И дают. И, заметь, дорогой мой падре, не по морде откормленной вами же, наглой, а в завидущие руки, да самый жирный кусок. Запад прямо-таки упарился коммунизм им строить, отирая пот и в благодарность плевки. Он с таким остервенением копает себе могилу, будто и впрямь ему жить надоело. Даже крематорий в Москве и тот западные немцы сработали. Правда, тут недолго думали-гадали, где его заказать. Все же опыт был, и не малый – с десяток миллионов сожгли не моргнув. Ничего не скажешь – работать умели. И вот задымила достопримечательность наша – немецкая печка с русским дымком. Кстати, овчарки у нас тоже немецкие, где человек человеку двоюродный брат их на людей напускает, прежде чем положить их в братскую могилу. А братская могила у нас происходит из самого христианского лозунга: «Все люди – братья!», можно сказать, корнями уходит в него. И вообще, падре, чем выше у нас слова поднимают, тем ниже значение их и подлинный смысл. Скажем, Вера, Надежда, Любовь – три сестры, три бабищи партийные наши. Должен признаться, падре, более отъявленных курв я не видел. Но обрати внимание – как же громко взывают они с фасада, как когда-то Ярославна с Путивльской стены.