Дмитрий Пригов - Монстры

– Так и хотел, – буркнул Ренат.

– Ну, конечно! Это я, как всегда, виновата! Понудила! Заставила! Стерва и негодяйка. А он беленький и пушистенький! Можем, между прочим, выйти на следующей остановке, – заявила она, отлично понимая, что никто никуда выходить не собирается и не будет. – Процесс, процесс! – не успокаиваясь, бормотала уже по инерции, заглядывая под сиденья и доставая из сумки тапочки и легкий халатик. – У меня самой процесс.

– Да, пожалуй, – непонятно что откомментировал Ренат.

Разместились по соответствующим полкам и уснули. Наутро все было спокойно. Несколько если не угрожающе, то настораживающе молчаливо. И так до самой Локсы.

Она расталкивала Рената. Он улыбался и ничего не произносил. Она глядела на него и тоже ничего не спрашивала. Вела для очередного приятия пищи. Молча кушали. Марта с тарелками и сковородкой мелькала из маленькой, отведенной им хозяевами кухоньки в большую комнату. Потом все убиралось со стола. Крошки аккуратно смахивались в ладонь и выбрасывались подальше от крыльца. Она вешала на его плечо спортивную сумку, и отправлялись из дома.

Лето стояло жаркое. По небу неслись низкие мощные сложно строенные облачные образования. Иногда в виде мускулистых человеко – или лошадеподобных существ они копытами касались земли и растопыривали руки, стараясь захватить кого-нибудь и унести с собой. Возможно, удавалось. Вид был, действительно, угрожающ. И вообще, состояние неба с постоянными и стремительными перемещениями на нем виделось исполненным тяжелого драматургического напряжения.

Выходили. Пересекали небольшое шоссе и углублялись в лес. В самом начале пути следовало быть осторожными, так как лес от шоссе отделяла натянутая колючая проволока, предупреждавшая дикую и домашнюю скотину от выбегания на шоссе. Проволока была натянута беспорядочно. За давностью лет проржавела и во многих местах перепуталась с буйно разросшейся растительностью, так что различить ее было нелегко. Можно было ненароком серьезно пораниться. Так случалось. Иногда. На обнаженных ее местах там и сям виднелись клоки седоватой шерсти, клочки кожи с запекшейся кровью, а то и свежие ошметки свисающего мяса. И не всегда кожа и плоть были звериного происхождения. Прошлым летом целая компания местных ребятишек своими нежными горлышками, пришедшимися ровно на уровень провисшей ржавой проволоки, врезались в нее, поливая яркой, свежей, еще не испорченной кровью и оглашая окрестности истошными воплями весь свой обратный путь до неблизкого дома. Обошлось. Все, что надо там, зашили-починили. Остались небольшие шрамы, к вящей будущей мужской гордости и к некой небольшой женской неловкости, впрочем, вполне и полностью скрываемые крупными бусами или легкими шелковыми шарфиками и накидками, снова нынче вошедшими в моду.

Шли узкой тропинкой. Через несколько мгновений оказывались на огромной просеке, вырубленной под так и не воздвигнутую высоковольтную линию. Обставленная мощными хвойными деревьями просека выглядела как лощина, ущелье. В середине и по бокам она постепенно зарастала новыми, невинными растениями, не ведающими происходившего здесь совсем недавно ужаса уничтожения их безвестных сородичей. Новые росли бездумно и даже празднично. Тут же высыпали и бесчисленные кусты малины. Их количество намного превосходило число местных жителей, так что до конца лета и уже по осени они стояли, увешанные сморщенными и трогательно-слабыми ягодными тельцами. Да и откуда в этих краях взяться чаемой демографами многолюдности – немногие местные да понаехавшие для работы на небольшом судоремонтом заводике русские.

Так, к примеру, их шумная ватага вваливается в здешний магазин, где продавщицей чистенькая, белокожая и светлокудрая эстонская девушка – заглядение! Простые русские ребята нехитро и вроде бы, на их взгляд, незлобно и забавно заигрывают с ней. Шумят, смеются, хватают за руки, за обнаженные по-летнему и соблазнительные предплечья. Прилавки-то здесь маленькие. Неглубокие. Да и сами магазинчики небольшие. Так что компания загромождает почти все помещение. Девушка на милом и весьма свободном русском пытается выяснить, что бы они хотели приобрести. А они, известно, что хотят – водочки да немного закусочки. Они это и объясняют, по-прежнему хватая за руки и приближая к ее чистенькому личику свои дурно пахнущие рты, словно набитые позавчерашним чесноком и старыми тряпками, пропитанными какой-то смесью денатурата и бензина. Девушка морщится, но весьма деликатно, дабы не оскорбить веселящихся. Они хоть и грубоватые, но на удивление легко обижающиеся. Такая вот гремучая смесь местного русского характера. Гримаса на миловидном личике эстоночки выглядит весьма трогательно и даже очаровательно. Что только подзадоривает ребят. Из заднего помещения выглядывает крупный, мясистый, мрачный начальник-эстонец. Парни несколько осаживаются.