Дмитрий Пригов - Монстры

– А ты, Ренатка, какого года издание-то читал?

– Правильный вопрос. Соображаешь. Притворяешься, а сам все отлично сечешь. 49-го года издание.

В кухне напротив, за его спиной, опять появилась баба, но уже без бюстгальтера. Ее массивные пупырчатые груди, казалось, налитые ртутью и пересекаемые огромными лиловатыми бугристыми сосудами, покачивались, поблескивая смутным переливающимся светом. Лампочка была погашена. От грудей шел плотный поток излучений. Баба обтирала пот с лица. Он тек по щекам, падал на груди и моментально с легким шипением испарялся многочисленными тоненькими струйками желтоватого пара. Баба прямо и внимательно смотрела в спину Рената. Тот почувствовал это. Странно вывернутой рукой попытался залезть себе за спину, словно его бередило там нечто. Чесалось или зудело.

– Что там? – спросил он, не оборачиваясь. Собеседник ничего не отвечал. Баба исчезла. Ренат положил руки на колени и продолжал: – Я проверял. Во всех следующих изданиях это место вымарано. Просто взяли и вымарали.

Собеседник бросил взгляд на незастеленную Ренатову кровать, отдававшую чем-то убогим из прошлого общежицкого студенческого быта. На разбросанные вокруг нее вещи. Машинально оглядел книжный шкаф. Склонил набок голову, пытаясь прочитать на корешке какой-то книги название. Впрочем, вполне безуспешно.

Глаза гигантской обнаженной бабы были направлены теперь прямо на него. Она стояла перед ним, как бы минуя опосредование разделявшего их пространства между домами. Насильственно оторвала его взгляд от рассматривания мелочных деталей окружающего быта и направила на себя. Она подплывала ближе и ближе по теплому, колеблющемуся душными волнами, вечернему, исполненному запахом гари, московскому воздуху. По мере приближения она все уменьшалась и уменьшалась, что, правда, нисколько не убавляло ее громадности и непомерности. Вместе с ней наплывала и ее уменьшенная до размера кукольного домика кухня. Справа от нее вздымалось, подкачанное маслом ли, керосином ли, полыхающее пламя. Слева высилась немалая гора бледных скользких образований из теста. Она глядела не отрываясь. Стена за ней играла переливающимися отсветами, посверкивая всеми цветами побежалости.

Собеседник Рената, сначала вдавленный в кресло, потом словно мощной и легкой хваткой невидимых, неощущаемых ласковых рук был приподнят и будто бы медленно, но неумолимо вынимаем из комнаты и переносим по воздуху в соседнее пространство.

Потом все исчезло. Ренат виднелся тем же темным контуром на фоне слабо светившегося окна в соседнем доме. Увлеченный собственным рассказом, он не заметил метаморфоз, происходивших с его собеседником. Только раз обернулся в направлении его завороженного взгляда, но ничего особенного не обнаружил. В соседнем доме все окна были погашены.

– Мне пора! – вдруг прямо подскочивши в своем кресле, заспешил собеседник. Его лицо в вечернем сумраке отливало белизной.

– Может, останешься?

– Нет, нет, что ты! – неожиданно громко вскричал тот и добавил уже спокойно: – Мама волноваться будет. Ты же знаешь, она всегда волнуется. – Он мягко, почти застенчиво улыбнулся.

– Я провожу? – они вышли в тесную, ярко освещенную свисавшей прямо на уровне их голов голой лампочкой. Падавшие от нее неестественные тени придавали чертам приятелей некоторую монструозность.

– Не надо. Я сам.

Пока достаточно.

– У вас свободно? – миловидная девушка кивком головы указывала на свободное место в переполненном гулком кафе. Не дожидаясь ответа, маленьким подносом оттеснила чуть в сторону пару использованных чашек и опустила его на краешек стола. Марта подняла глаза, но ничего не ответила.

– Прямо как сельди в бочке. – Приговаривая, девушка отошла, прижимая нелегкий поднос к животу.

Марта глядела перед собой. Быстрым движением указательного пальца безуспешно пыталась сбить пепел сигареты в черную керамическую пепельницу, словно неровно обкусанную по краям неким чудищем. Она выпустила дым и откинулась на спинку кресла. Ренат глядел вослед отошедшей девушке. Марта перехватила его взгляд.

– Понятно, – продолжала она. Вернее, как бы завершая их долгий разговор. – Молодая, свободная: Да? Без предрассудков?

– При чем тут предрассудки? – вяло откликнулся Ренат.

– Хотя, конечно, мы сами и давно уже без всяких этих. Ты ее родителей знаешь? Они что, с положением, богатенькие?