Дмитрий Пригов - Монстры

– Туда, туда! Да не туда, не туда! Блядь, на хуй! На хуй, блядь! Не туда, еб вашу мать. Вот туда, блядь, на хуй.

Путешественники, поминутно оглядываясь на него, пригнувшись у низкой входной притолоки, вступили в холодное пустое гулкое каменное помещение. Голос мужичонки скакал, напрыгивая на них со всех сторон, отражаясь от голых стен. Оказавшись в центре гигантского пустого пространства в самом пересечении столбов света, льющегося из верхних окон, посетители поначалу ничего не могли разглядеть. Мужичонка не переставая рутинно матерился, совершая какие-то почти ритуальные круги вокруг пришельцев, взглядывая на них снизу. Было непонятно, чего он хочет или ожидает от них. Бутылок, правда, наши швейцарцы обнаружить уже не могли. Это была хорошая примета.

Приглядевшись и несколько отступив из центрального покачивающегося светового столба, прищурившийся Христиан первым обнаружил по стенам продуваемого помещения какое-то копошение. Самоотдельную жизнь, пропадавшую в голубоватом мареве, отделявшую центральную часть от затененной, заглубленной.

– Жизнь, жизнь! – проговорил Воопоп.

– Всюду жизнь, – мрачно процитировал бухгалтер. – У нас в детстве, в коммуналке, все было переполнено детьми, клопами, тараканами и крысами. С ними боролись самыми неимоверными способами, разве что не поджогами. Хотя и это случалось.

– С детьми? – съязвил литератор.

– И с ними, – невозмутимо отвечал тот. Помолчал. Затем равнодушно продолжил: – А то вот в другой раз, в деревне. Был там пруд. Рыбу разводили, – и уставился куда-то в центр, в сторону сидящего и улыбающегося Будды. Впрочем, взгляд его не достигал покоящегося в голубоватой глубине Просветленного Учителя, а концентрировался где-то в середине помещения, в точке абсолютной пустоты. Все молча ждали продолжения. – Водяные крысы завелись. Расплодились в диком количестве. Гнезда по берегам устраивать принялись – жить где-то нужно. Все где-то живут. Крыса – домовитое существо. Детей надо выводить, мужа обедом кормить, – и ухмыльнулся. – Любовниц куда-то водить. И всякое такое. А гнезда, понятно, берега разрушают. Пруд портят. Они еще и рыбу стали потреблять в не сообразном ни с чем количестве. Прямо на них всей деревней и работай! Ну, один местный соорудил какое-то специальное приспособление, вроде клетки. Погрузили в воду. Туда немедленно и угодил вожак всей этой орды, – бухгалтер обвел медленным взором сидящих – улыбающегося Воопопа, спокойного Рената и напряженного литератора. Снова оборотил свой взгляд на пустоту. Помолчал и продолжал: – Вожак, естественно, по определению, по предопределению даже, первым должен все это проверить и опробовать. А как же иначе? Иначе нельзя. Вот и опробовал. Начал биться и орать. Орал так пронзительно, так душераздирающе, что у меня до сих пор в ушах стоит его вопль, – бухгалтер потряс головой. В первый раз литератор глянул на него если не с состраданием, то как-то примиренно и сочувствующе. – Непереносимо. Прямо губительно для слуха и нервов. – Он вдруг издал страшный крик на какой-то невообразимо высокой ноте. Литератор отпрянул. Все остальные, на удивление, хранили спокойствие. Даже улыбались. – Вот так, – удовлетворенно подтвердил бухгалтер и утер рот, мгновенно покрывшийся несметным количеством мелких капелек слюны, забрызгавших все губы и даже щеки. – В деревне уже многие не выдерживали, хотели отпустить его. Душевная слабость овладела. Прямо хоть убегай, оставляй все нажитое тяжкими трудами этому вопиющему монстру с его бандой. Он бился несколько дней. Покою на деревне не было. Все стали нервными, агрессивными. Кого-то палками забили. Ну, это бывало и без всяких крыс, конечно. Вещь обычная. Забивали палками и вилами. Да и просто кулаками. А что? – почему-то обратился он с этим вопросом к литератору. Тот ничего не ответил, но отодвинулся на безопасное расстояние. Бухгалтер усмехнулся. – А потом от поруганной чести и гордости, унижения и безысходности этот Великий Крыс и помер. Прямо, понимаешь, батюшка, – глянул он на Воопопа, – как в неволе гордые и свободолюбивые вожди краснокожих. Великая тайна человеческой натуры. Хотя, конечно, и крыса.

(Не чужд, видимо, изысканной словесности. Пописывает, наверно, или пописывал. Небось, романы какие-нибудь о необыкновенных событиях и ярких личностях. Одно слово – бухгалтер, – отметил с внутренней улыбкой про себя литератор.)

– Удивительно. А крысы подождали несколько дней, потом снялись и до единой ушли. Все. До единой, – заключил бухгалтер и оглядел всех значащим взглядом.