Дмитрий Пригов - Монстры

Семеон откинулся на спинку поскрипывающего стула:

– Ну что тут непостижимого? Чапаева смотрел? – он криво усмехнулся, взглянув на Георгия. – Нелегко, конечно, сразу так отказаться, отучиться от приобретенного, так сказать, метафизического профессионализма. От командного профессионализма. Ведь мы команда? – он посмотрел на Машеньку. – А для чего он, этот, с позволения сказать, профессионализм, собственно, дан?

– Ты что, Георгий, не понимаешь? – заговорил уже Федор Петрович. – Однообразно побеждать и побеждать, что ли? Все – стоп! Поменялось. С момента твоей отмены, как к этому ни относись, роли распределены по-другому. А там, в глубине нужно исправлять, – несколько потух к концу своей эмоциональной тирады Федор Петрович.

Георгий почти яростно взглянул на него.

– Все надо точно и процедурно завершить. Посмотри, почернел весь! – Иван Петрович смотрел на Георгия в упор. Из окна наплывала густая полутьма, смазывая лица и не позволяя точно разглядеть их выражения. Окна были покрыты плотной патиной собравшейся на них влаги. За ней можно было бы предположить массу подглядывающих, подсматривающих, подхихикивающих юных лиц. Хотя, что они могли просмотреть сквозь непроглядную мутную пленку сырости? Да и их наличие там было вполне предположительно. Но нет, не так уж и предположительно.

Все предыдущие дни кто-то явно и назойливо обращал на себя внимание своим присутствием, правда, не могущим быть обнаруженным простым и прямым взглядыванием, разглядыванием окна. Но что-то поднималось и проплывало за стеклами. То припадая к ним, то удаляясь. Сливаясь с окрестными домами и домишками, мелко теснившимися внизу. Звон ближайшей церкви отгонял их. Но не надолго. Полуголые, они высовывались из окон противоположного дома. Переваливались через подоконник, приближали два веселых и смеющихся, удивительно похожих друг на друга молодых женских лица ровно к стеклам кабинета. Прямо-таки расплющивая о стекло носы, замирали в ожидании. Слышались легкие серебристые, правда очень уж приглушенные, звуки чьего-то подхихикивания. Вид подглядывающих был комический и ужасающий одновременно, если бы кто мог внимательно и в деталях разглядеть.

– Обрати внимание на уши. – Иван Петрович скучным процедурным голосом перечислял необходимое. Все бросили быстрый взгляд на его уши.

– Ты, Георгий, прямо как ребенок, – заскрипел стулом Федор Петрович. – Вон, кончики ушей, даже уже и не черные. – И не ошибся – кончики ушей, самые их кромки, разгоревшись, слабым красноватым свечением подрагивали в полутьме, как раскалившаяся тоненькая нить в лампочке накаливания.

Все молчали, только Машенька хихикнула под черным, покрывавшим ее до пояса, полупрозрачным покрывалом.

Иван Петрович с трудом приподнялся и выпрямился, загораживая окно своей крупной фигурой, отчего в комнате вообще ничего не стало видно. Его контур обрисовывался некой слабой аурой. За окном валил густой снег. В промежутках между снежными потоками покачивались какие-то неясные, но и неагрессивные человекоподобные крохотные образования. Иван Петрович потянулся рукой к простенку слева за спиной. Послышался щелчок выключателя. Ровный и неяркий свет нескольких встроенных в потолок ламп залил комнату голубоватым ненасильственным светом. Все обрело объемность и обыденность. Окно обратилось в черный провал. Свет струился с потолка и мягко растекался по всему помещению, отбрасывая легкие нефиксированные живые тени. В шкафах поблескивали золотым тиснением книжные корешки. Одна книга внезапно, как шумная птица, выпала из шкафа и, быстро пролистав страницы, упала на пол. Все вздрогнули. Иван Петрович, опережая сделавшего подобное же движение Семеона, подошел и поднял ее. Семеон понимающе улыбнулся. Иван Петрович посмотрел на открывшуюся страницу.

– Ну, вот, все сходится. Видишь? – не выпуская из рук, он протянул книгу Машеньке, пальцем отмечая какую-то строку.

Она, нелепо вытянув шею и странно вывернув голову, отчего сама стала походить на неведомую птицу, прочла. Молча оглядела всех.

– Теперь, – Иван Петрович с шумом захлопнул книгу, – твое время. Раньше, как заметил Федор Петрович, мы были командой. Теперь тебе одной. Ну, мы, конечно, пособим в чем можно. В чем дозволено, – усмехнулся он, задержавшись взглядом на ее чадре. – Мы, сама знаешь, мало что можем, – в голосе прозвучало несколько деланное самоуничижение.

– Вы мне еще понадобитесь, – не приняла его тона Машенька, под упорным взглядом Ивана Петровича быстро поправив сползавшую накидку. Иван Петрович неопределенно хмыкнул. Машенька быстро взглянула на него и перевела взгляд. – Про Семеона я уж и не говорю. Федор сам знает. – Семеон тихо кивнул. Федор не посчитал нужным подтвердить согласия. – Георгий, постарайся побыстрее разобраться со своими делами. Ты нужен будешь для небольшого инструктажа одного человека оглядела всех ровным и немного усталым взглядом. – Я буду держать вас в курсе дела и в случае необходимости потре:, попрошу вас исполнить кое-какие свои еще не завершенные дела и функции, – отсутствием ответа она, видимо, осталась вполне удовлетворена. В голосе звучала начальственная требовательность. Все молчали. Машенька откинула накидку и предстала перед ними своим почерневшим, но правильным, почти античным лицом. Портрет некоего черного паросского мрамора. Только на лице одного Георгия отразилось что-то. Он потрогал болезненные кончики потемневших ушей и поморщился.