Наталия Осташева - Рыба на том берегу. Стихи разных лет

Я просыпаюсь в тишине —
Как будто родина
А раньше думалось-то мне —
Такая жадина

Берет одно, дает взамен
А я – распутывай
И держит префиксы в уме
Немодный сотовый

Но только ночью по стене
Гуляют ходики
На фоне всех неврастений
Ты любишь худеньких

Какой там огнегривый лев,
Обычный пьяница.
И этот чертов PDF
Не сохраняется.

2008, Москва

Раскосый снеговик лишится головы,
На нем любовь-морковь расти уже не может,
И, словно время лет мурашками по коже,
Скоропостижный снег растает до травы

Весенним звонарям плевать на тишину,
Сбоит их календарь шипованной резиной,
Гори оно огнем и сквозняком сквози нам,
Чтоб землю – в ширину и небо – в глубину

Здесь будет синева, там – солнце над рекой,
Вертлявая тропа, и как пройти к вершине
Я кажется пойму, ты только подскажи мне,
Какая тут страна, и год уже какой

2008, Москва

в небе три воздушных змея
каждый словно серафим
хочешь прилечу к тебе я
мы посмотрим диафильм

про врагов-друзей заклятых
с багажом волшебных фраз
малышей семидесятых
и пришедших после нас

полно меряться талантом
с пленкой выцветшей в руке
отдавай – подсветим лампой
прямиком на потолке

день затянет в шорох сквера
чтоб неспешно пролистать
и в закат строчит ээро
для умеющих читать

соглашайся я в квартале
ведь иначе нам хана
все вайфаи замотали
и в эфире тишина

скоро будет пусто страшно
передумаю сама
солнце падает за башни
камень ножницы бума…

2014, Москва

Она говорила яблоко, она зажигала яблоко,
а он выбирает публику и песни для никого.
Она не снимала ролики, домой уезжала в Зябликово,
его ничего не трогает в процессе как таковом.

Она говорила – дорого, но не выносила старого,
а он ежедневно новые выкидывал номера.
Она не ломала голову, когда он читал Гаспарова,
а он забывал всё начисто и вещи не забирал.

На ней все балансы белого, на нём – реверансы гениям,
она отдыхает в Греции, а он доедает суп.
И если её концепция – приёмное отделение,
то он у окошка целится, а мимо других несут.

Какие-то фото в рамочке и письма потом выбрасывал,
Как будто стирал из памяти. Но память не жжет карман.
И только цветные бабочки, летающие над трассами,
Вели над его небрасками подсвеченный караван.

Да, собственно, больше нечего. Молчит она, кроме прочего,
а он никого не слушает и тоже не говорит.
Но где-то в почтовом ящике зацепятся междустрочьями
и снова начнут историю,
не влезшую в алфавит.

2011, Москва

Пожалуй, это просто полоса —
Не вижу цвет, не слышу голоса
Куда ведет – вперед или обратно,
В какие часовые пояса?

Я занимаю левые ряды —
Призы за скорость, плата за труды,
Не жалко повторяться многократно,
Обидно плакать из-за ерунды —

Вот, например, избитый монолог,
Про то, как волк ягненка уволок,
А лес большой и думаешь пока ты,
Не грех принять пролог за эпилог.

Но если нет обратной стороны
И всё равно – не то, что все равны,
Как быть по-настоящему богатым?
Не в смысле денег, в смысле глубины.

2008, Москва

ночь, тишина, бездействие
липами шелестят,
летнее равноденствие,
глядь – и уже сентябрь

чувствуем – мы и сами те,
кто потерять готов
ключик от нашей памяти,
не заводилась чтоб

чтобы не отмотала бы
в час, где на взмах весла
пела-скрипела палуба
и в горизонт несла

нет на деревьях золота,
чтобы собрать в карман,
звездочка вон приколота,
но и она обман