Борис Чечельницкий - Кривая речь

Если выйдет пара книжек или даже пара дисков,
Возликуют от Азова до азов,
Но породистых почти что не осталось пародистов —
Санитаров белолиственных лесов.

Натолкла она в ступке зеленых песчинок берилла,
Сыпанула «крупу», словно это обычная манка.
Приворотное зелье цыганка швейцару варила,
А аукнулось клерку простого швейцарского банка.

Нелегко уловить суть подвоха в цыганских остротах,
И заказчица долго колдунью за патлы трепала.
Продолжает швейцар истуканом стоять при воротах.
А швейцарец при чем? Чтобы зелье зазря не пропало.

Для больших игроков этот шик, только мне, идиоту – шок.
Вот купель с минералкой, пахнув нарзаново,
Вновь открылась для толстых, нагих, безмятежных тетушек.
Так и я бы открыл, и не вновь, а заново

Эту толстую книгу с названьем: «Большой игрок»,
Взяв из рук гениального романиста, но
Не прочесть мне ни слова, помимо заглавных строк,
Так как в бронзе отлита и в одном экземпляре издана.

Говорила гадалка, мол,
Чтобы жизнь не казалась медом,
Ты смешаешь ее с пометом
И добавишь табачных смол.

Опасаясь небесных кар,
Будешь пепел крошить на проседь,
Но курить ты сумеешь бросить,
Подсобит тебе Ален Карр.

В цехе грязном, как старый хлев,
Что по сваи хламьем завален,
Объяснит, что полезен Ален
Не гепард и не рысь, а Лев.

Я спросил о грядущем дне,
Дабы знать – как прожил, где помер.
«Эсэмэску отправь на номер», —
Прошептала цыганка мне.

Гуманитарные науки
Он изучал в одной из школ.
С тех пор он знает «аз» и «буки»,
А также «веди» и «глагол».

Он знает – есть в футболе гол
И гол, когда украли брюки.
(Весьма дешевенький прикол,
Но он простит за эти трюки.)

Он был всегда в своем уме,
А в чем он был ни бе ни ме,
Не разузнал, его проведав.

Но как-то раз в Стране Советов
Он стал плести венки сонетов,
А не корзины с макраме.

На улице Конной вновь стану я пешим.
Ямщик отогнал лошадей.
Обычно я сам подбираю к депешам
Слова для хороших людей.

Созрею для оды? Да ну ее к лешим,
К увядшим кустам орхидей.
Сгодится сонетик. Протру-ка я плешь им
Вручу и воскликну: «Владей!»

Вдохну в него пару интимных деталей.
К примеру, что звать адресата Виталий
И свитер он носит, как шарф,

Что он победитель словесных баталий
И любит изгибы Эоловых арф,
Но более – девичьих талий.

Мы с тобой не трухлявые пни
И не шлак в заболоченной штольне.
Шугани ты меня, шугани,
Потому что я с севера, что ли.

Я спою тебе русскую польку
Про волнистую дрожь без луны.
Я немного фальшивлю, поскольку
По ушам потоптались слоны.

Я спою, и спляшу, и присвистну.
Ты прочувствуй, как связки гнусят.
Каждый день в подсознание втисну.
Все три тыщи шестьсот пятьдесят.

Не припомню событий – рассеян.
А об этом нельзя абы как.
Но пишу я почти как Есенин
И совсем не дерусь в кабаках.

Ты покормишь голодного зверя.
Щеголяя кольцом на руке…
Ах, какая смешная тетеря.
(Опечатка в последней строке.)

Утекают года, не измерить напор,
Потому, что года – не вода.
Нам уже восемнадцать, а мы до сих пор…
Я бы даже сказал – «навсегда».

Капиталов не счесть и не взвесить багаж:
Нищета – как клеймо на роду.
Назовет чужаком распоследний торгаш
В распоследнем калашном ряду.

Говорят, что ты стала моложе меня
Лет на пять или даже на шесть.
Я и раньше не смог бы вскочить на коня,
А теперь не сумею залезть.

У тебя налицо и ретивость, и прыть,
Я забился, как бройлер, под гнет,
Но когда научусь разучиться шутить,
К нам идиллия в дом прошмыгнет,