Зинаида Миркина: По Божьему следу

Вечернее богослуженье.
Закатный бесконечный свет —
Благая весть о единенье,
Забытом в суете сует.
Один – внутри бессчётно многих.
Свет догорающей зари
Был вестью о едином Боге,
Сокрытом глубоко внутри…

Здесь время встало так же, как берёзы.
Его поток шумящий вдруг затих,
Стал озером, собравшим наши слёзы
И незаметно засветившим их.
И не к концу пришли мы, а к началу,
Где сердце бьётся с Божьим в унисон.
И для того, чтоб времени не стало,
Совсем не надо ждать конца времён.

Моя душа полна сирени,
Сосной шумящею полна.
Мир этот дан для заполненья
Души, в которой нету дна.
Души, в которой нет порога.
Души, в которой всюду – вход.
Когда наполнится всем Богом,
Тогда она свой смысл поймёт.

Голубизна Твоя, голубизна,
Что так бледна сейчас и так нежна,
Как будто тайно наклонился Ты
К нам со своей надмирной высоты.
Ну да, склонился – вижу небо-склон.
Ты от меня ничем не отделён.

Почему мне время так мешает —
Весь его неумолимый ход?
Почему мне надо, чтоб без края,
Чтобы был забыт, потерян счёт?
…За домами, голосами всеми
Лес молчит, вершинами шурша,
Может быть, и вправду не на время,
А на вечность создана душа?

Твоё внимательное око,
Твой взгляд, Твой свет на склоне дня…
О, как безмолвно, как глубоко
Ты проникаешь внутрь меня!
Твоя любовь с небес струится,
Моя душа полным-полна.
И как же можно усомниться,
Ведь просияла глубина…

И настаёт мой главный час:
Вечерний свет склонён над нами.
И ясно мне: есть что-то в нас,
Что много больше, чем мы сами.
Наш смысл, запрятанный во тьму,
На час короткий ставший зримым,
Он есть. И только потому
Страданье наше выносимо.

В мир вечный не открылся вход.
Есть только сокровенный рост.
Мой тайный смысл во мне растёт,
Как дерево. Он тих и прост.
Но в совершенной тишине,
Где смолкла боль, вопрос исчез,
Он расправляется во мне,
Как песнь без слов, как выход в лес.

Всё тот же вид, всё тот же лес,
Всё та же липа надо мною.
Шум неотвязный сник, исчез,
Здесь мир пронизан тишиною.
И как вчера, шуршат листы,
Берёза старая всё та же,
Но мне неведомо, что Ты
Сейчас, сегодня сердцу скажешь.
В который раз душе дано
Ждать благодатного свиданья.
И длится вновь и вновь одно
Торжественное ожиданье.
И не уймётся в сердце дрожь,
И всё неведомо и ново.
И Ты в который раз войдёшь
С ещё не изречённым Словом.

Заря была строкой Завета.
Светилась облаков гряда.
И вот уже – лишь отблеск света,
Лишь только след, нет – след следа.
Прозрачным дымом стало пламя,
Погасла даль, простор остыл.
Но сам Господь прошёл над нами
И мне всю душу исследил.

А эти сосны, над могилой
Склонённые в вечерний час,
Полны той тихой, тайной силы,
Что к жизни вызвала всех нас.
А эти голубые ели,
Когда сгущаться стала мгла,
Про вечность мне прошелестели,
И я их тихо поняла.
Ну да, я поняла однажды,
Склонясь над именем родным,
Что вечность – это то, где каждый
От всех других неотделим…

А Будда был спокоен. Боже мой,
Какой ценою был покой оплачен!
О, тайный свет, не поглощённый тьмой,
И усмирение стихии плача…
Незыблемая эта красота,
Неуязвимая для адской рати,
Как тайна воскрешения Христа,
Оплаченная мукою Распятья.

Есть тот покой, который не зависит
Ни от чего. – Незыблемый покой
Незнаемых, держащих землю истин
И неподвижной широты морской.
Его земная буря не нарушит,
И разобьётся об него беда.
Когда покой тот заполняет душу,
Душа жива навеки. Навсегда.
Нас настигает веянье оттуда —
С седьмых, не разрушаемых небес.
Вот что узнал под древом Бодхи Будда
И вот что значит, что Христос воскрес.