Зинаида Миркина - Дослушанный звук

Он так просил всего лишь час
Быть рядом, не смыкая глаз,
Всего лишь только час один
Быть с Ним на глубине глубин,
Глядеть туда, куда глядят
Его глаза – в кромешный ад,
В такой огонь, в такую тьму,
Каких не вынесть одному.
Он этой ночью приоткрыл
Впервые, сколько нужно сил,
Чтоб солнцем встать из тьмы. И вот
Отёр со лба кровавый пот,
В молчаньи посмотрел окрест
И, встав с колен, пошёл на крест.

Бог – это выход. В полной темноте.
В пространстве без дорог.
Скажите мне – есть выход на кресте?
– Тогда есть Бог.

Крест-на-крест перечеркнут свет —
Чернобыль. Сумгаит.
Армения.
– Так Бога нет?
– Он на кресте висит.
Зияющая чернота
Завещана живым.
Он – на кресте.
Мы – у креста.
И мы
Его
храним.
Надеждам наступил конец.
Земле – последний час.
Хороним Бога внутрь сердец.
Да встанет Он из нас!

Да встанет Бог! Нет, не с небес
И не с других планет. —
Из сердца нашего воскрес
Бог. Или – Бога нет.

И есть всего один призыв:
Вот с этою весной
Да встанет Бог, который жив,
Раз вся любовь со мной!

Огня Господнего печать —
Бог, вдавленный в меня.
О, только бы не растерять
Ни искры от огня!

Всю грудь, всю плоть мою прожёг
И зреет в глубине.
Да будет Свет! Да встанет Бог,
Схороненный во мне!

Вся тяжесть рухнувшей Земли
И – семя Бытия.
На чаши равные легли
Мой Бог и боль моя.

И в пустоте качнулась вновь
На дрогнувших весах
Неодолимая Любовь
И неподъёмный Страх.

Моя душа должна опять
Найти противовес
И неподъёмное поднять,
Чтоб умерший воскрес!

Невозможному поверьте!
Только Дух оборет прах.
Дух живой в средине смерти
И ликующий в скорбях.
Дух мелькнувший птицей белой,
Звоном, таяньем, весной.
Тот, которому нет дела
До всей тяжести земной!
Сквозь и над – всегда в полете,
Ни замкнуть, ни обороть,
Дух, противящийся плоти
И живящий нашу плоть.
Одоленье, легкость груза,
Свет в кромешной темноте,
Радость в боли, воля в узах,
Выход даже на кресте.
Зорче зренья, чутче слуха,
У бездонности на дне…
Помолись Святому Духу
О себе и обо мне…

Как рассказать склонившимся к могиле,
Что смерти нет, что свежая листва
И все цветы со мною говорили,
Когда умолкли навсегда слова?..
И как унять великий страх разлуки,
Что чуть отхлынув, подступил опять?
Как разомкнуть сомкнувшиеся руки
И как от сердца сердце оторвать?
Великая последняя дорога,
Сокрывшаяся в непроглядной мгле…
Когда святые хоронили Бога,
Какая скорбь стояла на Земле!
Зачем-то надо это сердце кинуть
Внутрь бездны – перейди, переплыви
Бескрайность боли, слезную пучину, —
Великий, полный океан Любви…
И различи ликующее пенье
С той стороны прорвавшихся осанн…
Ты можешь долюбить до воскресенья,
Вмещая в сердце целый океан.

Так ты не умер, Ты – передо мной.
Твои глаза переглядели смерть.
Она прошла, не выдержала взгляда,
Немеркнувшего в непроглядной тьме.
Твое лицо взошло из тьмы кромешной
И вот стоит в зените Духа.
Мне все равно, во что оделся Ты,
Из плоти Ты глядишь или с иконы.
Ты здесь. Тебя я осязаю сердцем,
Вмещающим всю меру ликованья,
Весь океан любви. Ты здесь. Ты вот,
И если был такой безумный миг,
Когда чело Твое покрылось потом,
И взгляд померк, то этот миг прошел.
А Ты остался, Ты пройти не можешь.
Твое лицо дозрело до бессмертья.
Ты сам и есть Бессмертье, и другого
Бессмертья не бывает.
Тебе причастный, сросшийся с Тобою,
Становится бессмертным.
А те, кто недозрели и упали
С Живого Древа?
Вот за них, за всех…
Ведь потому и был кровавый пот,
Что Ты оставить никого не можешь…