Ольга Фомина - Встречи с Пушкиным. Пьеса. Стихи

Когда поэт живой творил.

В любой эпохе, сколь ни странствуй,

Находим гениальный след:

Он и в заоблачном пространстве

Сейчас творит, пророк-поэт!

Дорога к Пушкина могиле

Ведёт через сосновый бор.

Снега, растаяв, напоили

Фиалок красочный ковёр.

Их здесь – поляны, Пушкин видел

Наверняка их первый цвет,

Здесь он любил и ненавидел,

Сгорая страстью к ней, к Аннет.

Я собрала букетик нежный

С полянки той, где гений шёл.

Февральской ночью тёмной, снежной

Он здесь покой себе нашёл.

Вот мой букетик на могиле:

Это тебе, возьми, поэт,

Как память о чудесной были,

Что тут жила, а нынче – нет…

Ну, что фиалки? Простодушны,

Как та наивная Аннет,

Но что же небо так послушно

Синеет, как фиалок цвет?

Глаза поэта так синели,

Как мой фиалковый букет!

Не потому ль и собирала

Их простодушная Аннет?

Золотом подёрнулись опушки,

Полетел по ветру лист сухой,

На свиданье с нею вышел Пушкин

Им самим проторенной тропой.

Вот сейчас он сядет на скамейку,

Быстро набросает пару строк,

Как любил он осень-чародейку,

Как он без неё творить не мог.

Ждал, когда коснётся дуновеньем,

Окропит кудрявое чело,

И польются струи вдохновенья

На его гусиное перо.

И грехов тяжёлую обузу

Отряхнёт с небогатырских плеч,

И перо ему заточит Муза,

Как богатырю булатный меч.

Чтоб сомненья душу не томили,

Вложит в его руку этот меч,

Чтоб он смог в «Руслане и Людмиле»

Карле его бороду отсечь!

Ну а мы, не Пушкина ль потомки,

Те, к кому святой могучий глас

Обратил Пророк, иль лиры звонкой

Нам не услыхать уже сейчас?

Мы – тот «милый люд», ведь нас же тыщи,

Нам богатыря пора будить!

Чтоб он смог от власти бородищи

Свой народ навек освободить!

Сосновый дух Михайловского, бор —

Они всё те же, как и при поэте:

Всё так же лес меняет свой убор,

И молодые сосны тянутся, как дети.

Он описал и их, бывая тут,

Свою судьбу как эти сосны видел,

Предвидел всё: что годы убегут,

Что не стареть ему, в кругу семейном сидя.

Свою судьбу он выбрал сам,

И на земле он ждал лишь только срока,

Когда угодно будет небесам

Призвать к себе Поэта и Пророка.

Неспешно Сороть свои воды

Несёт, где двести лет назад

Поэт провёл изгнанья годы,

В глуши, «глотая скуки яд».

В часы жестокого забвенья,

Забытый всеми, он творил,

И с музой лёгкой вдохновенья

Здесь по душам он говорил.

Вот его дуб уединенный,

Скамья, аллея, три сосны,

Где вспомнил чудное мгновенье

Своей восторженной весны.

Как «в ванну со льдом» погружался

Он в глубину седых веков,

Где с ним одним своею болью

Борис делился Годунов.

И в келье будто бы сам Пимен

Водил тогда его рукой,

И будто сам он был меж ними,

Где предков кровь лилась рекой.

Небесный дар проникновенья

В давно ушедшие года,

Как жгучий пламень вдохновенья

Дотла сжигал его тогда!

Но вновь душа его парила

Среди лесов, полей, лугов,

Со Святым Духом говорила,

Отринув груз земных оков!

Ты слышишь сказочные трели?

Постой, прислушайся сейчас:

То голос пушкинской свирели,

Той, что оставил он для нас!

Вот профиль гения-поэта,

А вот волос курчавых прядь…

Душа его летает где-то,

А нам – страданий не унять.

А может, он с небес взирает

На грешный мир в закатный час,

А может быть, прощения просит,

Что рано так покинул нас?

Что там, за призрачным скопленьем

Нерукотворных облаков?

Наверно, жизни отраженье,

Что здесь ушла во тлен веков.

О том, увы, нам не расскажет