Ольга Фомина: Мой Пушкин. Сборник стихов

Почти два века нет поэта,
Но как под дулом пистолета
Его потомок вновь стоит,
Так, как стоял тогда пиит.

Моей рукою боль вела,
Не написать я не могла,
И что теперь греха таить —
Хочу боль с вами разделить.

А разделить иль отказаться,
Не получившим труд сказаться,
То воля ваша, выбор есть,
Да не по мне такая честь.

Но всё ж сомнения отбросьте,
Прочтите, да и в печку бросьте,
За час потраченный браня
И труд, и автора – меня.

Прости, что женского я рода
И что с тобою я на «ты»,
Чужды тебе моя природа
И незнакомые черты.

С небес холодных ты взираешь,
И телом, спящим под крестом,
Ты ничему уж не внимаешь
Под указующим перстом.

Но дух по-прежнему витает,
Что будоражил кровь твою,
И вдохновеньем долетает,
Прося унять тоску свою.

Твоя душа с моею слита,
И в предрассветный, ранний час,
Когда дремотой всё покрыто,
Ты начинаешь свой рассказ.

Твой голос тих, ему я внемлю,
Скорей не голос это – дух,
Спустившийся с небес на землю,
Пока не прокричал петух.

И я в своём оцепененье,
Пытаясь слов не пропустить,
Строчу в полночном упоенье,
Чтоб ничего не упустить.

Рука твоя моею водит,
Два века долгие спустя,
Она меня в твой мир уводит,
Чтоб описать, как, колеся,

По жизни бренной ты метался,
Терзался дух твой, с ним же плоть,
И как один потом остался,
Не в силах свет перебороть.

И оттого это, быть может,
Что не успел ты досказать,
И твою душу так же гложет
Словес невысказанных рать.

Твоим сомнениям я внемлю,
Прошу у Бога только сил,
Всё за грехи свои приемля,
Чтоб передать, что ты просил.

Как и мечтал, ты стал великим.
Среди потомков некто есть,
Кто отстоит в пространстве диком
Твою поруганную честь!

Нам не жить уже беспечно:
Цепью, что «на дубе том»,
Мы прикованы навечно,
Как молитвой и постом.

Струны тонкие играют
Им разбуженной души,
Его чувствами страдает
Сердце русское в тиши.

Постигая наслажденья,
Радость, боль, любовь, тоску,
Привыкаем к ним с рожденья,
Как к грудному молоку.

С ним в душе везде мы дома,
Пушкин в нас, как в сердце – кровь,
И страницы его тома
Мы листать готовы вновь.

Был век французский на Руси,
О том историю спроси.
К нам гувернёров господа
Везли из Франции тогда.

Дабы привить нам вкус французский,
Везли бордо, пирог страсбургский,
И вот уже картавил в нос,
Кто с языком французским рос.

Так с детства был воспитан Пушкин,
Но не играл, как все, в игрушки:
Он мсье Русло частенько бил —
Француза мальчик не любил.

Он рос дичком, будто случайно
Родившись в собственной семье.
Вот он и бил их всех «отчайно»,
Будь то мадам, будь то месье.