Анатолий Арестов - В потоке поэзии. Книга 2

Степь моя, укройся ветром,
отдохни в предзимний час.
Ты устала жарким летом,
ты устала и сейчас,
напивайся влагой вволю,
сбрось цветение цветов.
Знаю, это твоя доля,
я согласен, я готов
подождать тебя до мая,
встретить слёзно талый снег
и увидеть – ты святая!
Жаль, что я лишь – человек…

Трактор сдвигает снег в кучи.
Весна не спешит – отдыхает.
В небо впившиеся тучи
снова и снова вздыхают
от усталости. Падают
измождёнными на плечи…
Людей нисколько не радуют
надоевшие толком речи
о погоде, о наледи,
о пескосоляной смеси,
о том, что вряд ли свалите
из нашей российской взвеси.
Не погодной! Человеческой!
(режимной самую малость)
…Снег с любовью отеческой
летел, поддерживая шалость
ветра.

Восьмое марта праздник Дам
любимых, любящих и нежных,
родных, прекрасных, милых мам,
и в этот день, довольно снежный,
спешим поздравить дружно Вас:
тепла желаем Вам в морозы
и ни одной слезы из глаз…
Мы любим Вас,
Вы наши розы!

Реки по улице,
реки с карнизов —
нет опасений!
Просто сезон.
Кто-то прищурится —
светом пронизан
воздух весенний.
Ныть не резон!
Солнце сияет
сверху лучами,
снизу лучами
воды блестят.
Кто-то чихает —
сопли ручьями,
папы с врачами
к мамам летят.
Реки сливаются —
дети стараются
реки весенние
объединить.
Волны сбиваются,
словно играются!
Реки весенние
не победить!

В утреннем небе лёгком и свежем
крыльями острыми воздух разрежем,
вдаль полетим, где играют лучи,
те, что светили Луною в ночи,
те, что прогнали навязчивый сон
в тёмную гущу берёзовых крон.

И каждый час, и каждый день
ложится скомканным листом
в дневник историй, словно тень
махнёт из прошлого хвостом
воспоминаний, растворится
в потухшем взгляде. Ход часов,
подобен взлёту сонной птицы,
летящей ночью в глубь лесов
к гнезду родному. Мы взрослеем.
Печаль таим в обрывках сна
и, шутка ли, обои клеим
самостоятельно. Весна
смывает грёзы. Реалисты —
весне не верим больше мы!
И лист зелёный, свежий, чистый —
всего лишь лист. Но толще мы
за годы мудрости, что в коже…
И каждый час, и каждый день
чуть-чуть становится дороже
и всё светлее наша тень…

На мусорной свалке, где горы отходов
нетленным последствием жизни людей
впиваются в небо, туманят восходы
смогом удушливым, злой чародей
под именем «Рок» поселил человека —
в последней инстанции статуса «Бомж»,
в дымящем костре догорает Сенека —
растопкой для чая. Книжная ложь
огнём философии трогает лица,
скупой стоицизм пожирают дрова.
От спирта в бутылке народ веселится,
прохладная ночь подбирает слова,
но их не находит. Ленивое эхо
прощальным аккордом уносится вдаль,
играет приёмник, где старая Пьеха
«Так уж бывает» поёт про печаль…

В небесном океане плескались облака,
зелёная берёза откидывала тень —
такой вот получился весёленький плакат,
прибитый напоследок на почерневший пень.
Четыреста тринадцать потерянных гектаров!
Загубленных деревьев нельзя и перечесть.
Купили «крузаки» виновники пожаров,
куда же вы смотрели, товарищ «ваша честь»?
Гуляет чёрный ветер над мёртвым пепелищем,
по чёрному асфальту гоняют «крузаки».
В небесном океане опять столбом дымище —
загублены деревья страдающей тайги…

Что же в нас не так?
Что же в нас не то?
Что за кавардак
спрятался в нутро?
Зол на белый свет
юный террорист.
Школьный силуэт.
Обронённый лист.
«Вишня» в страшном сне:
лестница, пожар.
Что же в глубине —
взятка или дар?
Бешеный сосед.
Пламя и пропан.
«Сколько нужно бед?»
– вымолвил стакан.
Что же в нас не так?
Что же в нас не то?
Что за кавардак
спрятался в нутро?

Во вспаханном поле пробился росток невесомый,
В сравнении с глыбами чёрными жирной земли.
Зачем ты стремишься так быстро плодить хромосомы,
Ведь будет ещё холоднее, чем просто нули?
Морозы ударят под утро калёным кинжалом
В твоё неокрепшее тело, безумный росток!
И ты не раскроешь листы под полуденным жаром —
Погибнешь во вспаханном поле, упав на восток.