Анатолий Арестов - В потоке поэзии. Книга 2

Чего захочешь ты, когда всего в избытке?
Здоровье на все сто и денег на века!
Подумаешь: «Ага!» и с первой же попытки
под взглядом глаз твоих вернётся вспять река!
Но ты, друг, не один могучий и всесильный!
Таких «обожествлённых» треть мира набралось,
и каждый норовит кусочек непосильный,
себе отрезать больше. Увы, так повелось…

По острому лезвию жизни бегущий,
летящий к мечте и творивший добро,
забрался по шею в болотную гущу
жестокого мира, где есть серебро.
Где правит улыбка – фальшивая маска,
где совесть лишь слово – пиар-механизм,
где баннер рекламный – молитва-подсказка,
где идолом – ценник, ценой – фанатизм.
Нелепая честность осталась не в моде,
летящий к мечте и творивший добро
живёт в этой гуще, забыв о свободе.
Какая свобода? Ведь есть серебро…

Напишут в газетах хвалебные строчки
в колонках красивых с эффектной каймой:
мол, учатся где-то у Путина дочки…
Зачем им учиться? Вон папа какой!
Хозяин ИП под названьем «Россия»,
отменный правитель, бессменный отец!
Сижу и читаю… Ну, прямо мессия!
Спаситель Отечества! Сильный борец
за дух и свободу рабочего люда,
за крепость родного навек языка,
за мир во всём мире отсюда до сюда,
а там он не нужен… Свои там… Пока.
Прочитаны мигом красивые строчки
в колонках красивых с эффектной каймой —
в душе полетели из роз лепесточки,
уснул под газетой с надеждой живой.

– Я написал книгу!
– Нам не нужна книга!
– Но там интрига!
– Иди-ка…
– Что же вам нужно?
Дружно:
«Сиськи, письки и бухло!»
– Вы что? Алло!
Как же поэзия? Литературное слово?
– Так это в школе! Нам зачем? Основа
чёрного юмора – интрига!
Иди-ка…
Книга!
Ха!

Под Луной блестит дорога,
от дождя намочена.
От порога до порога
быстро, как пощёчина
хлопнет жизнь по колее
вправо, влево, прямо,
смотришь: годы на нуле
и готовят яму.

Свежая, двухтысячерублёвая купюра
синим листом грелась в кармане,
Она не хотела быть разменянной
на эти засаленные сторублёвки.
Она мечтала жить с подружками
в фирменном кармане пиджака от «Armani»!
Не важно, что и как подумают убогие,
ниже номиналом дешёвки.
Но, вопреки всему, приходилось ютиться
в зауженных джинсах механика,
Ремонтирующего «Гелики» и «Бэхи» за неплохие деньги,
но всё же. Респектабельности никакой.
Солярка да бензин. Ей нужны меха и Ника
– награда победителей, которую не получить
механику Серёже.

Покидать насиженное место,
отпускать поводья и коня,
обнулять и вырвать из контекста
конституции… Россия – боль моя!
Много слов – не значит много дел,
много дел – не значит «хорошо».
Кто-то где-то что-то проглядел
и пошло, пошло оно, пошло…
Говорить одно – творить другое,
защищаясь словом «патриот»,
неразумно, вроде как пустое
обещанье увеличить МРОТ…
Ну да ладно. Велика затея —
может бред, быть может ахинея,
мы узнаем позже, как всегда.

Восемнадцатилетние парни на фронт уходили
из села, где осталась родная кровиночка – мать,
покрывались следы сапогов частицами пыли —
забывайте о нас, дорогие, не нужно рыдать!
Не вернёмся домой и не ступим на старый порог,
не увидим печальных от горя, заплаканных глаз.
На войне человеку отмерян положенный срок,
забывайте, родные, скорее, не мучайте нас.
Мы ушли далеко и оставили бренное тело,
улетели, как птицы, в небесные чудо-края.
Не хотим, не желаем, чтоб мамино сердце болело,
забывайте о нас… Берегите, родные, себя…

Проникни в сознание свет леденящий
погасшей звезды, что летела к Земле
из Космоса дальнего в миг настоящий,
который таится в древесной золе
костра, отгоревшего ровно под утро.
Ни зова, ни звона не слышно с небес,
лишь чувствуешь – всё как-то просто и мудро,
и свет леденящий куда-то исчез…

В небо, уставшее быть вечно синим,
тополь отправил жёлтый листок
ярким посланием: «Скоро мы сгинем
в белой зиме на положенный срок.»
Нужно прощаться, уставшее небо,
ты уж прими этот маленький дар,
словно кусочек последнего хлеба,
словно июльский полуденный жар.
Небо услышало. Слёзы печали
лёгким дождём прошептали: «Привет!»
Тучи растаяли. Солнце встречали
те тополя, как прощальный ответ…