Анатолий Арестов - В потоке поэзии. Книга 2

Забилось сердце от тревоги
чаще.
Куда ведут тебя дороги?
В чащу
нелёгкой жизни оголтелой
нашей!
Возьмём сполна мы пустотелой
чашей.
Омоет время, не спеша,
лица.
Попросит светлого душа…
Снится
кому-то прошлое во снах
жутких,
кому-то прошлое лишь прах…
Шутки
ушли в загубленную даль
лета
мы попрощаемся лишь: «Жаль,
где-то…»

Собрать в ладони небо и в карман,
уйти подальше в жаркие пустыни,
поставить там огромнейший орган
и ждать пока песок дневной остынет.
Достать второе небо, раскидать —
закрыть пустоты звёздами иными.
Под пятую симфонию рыдать
в молчании. Лишь мыслями одними
парить в пространстве мира и вещей…

Искать в неведомом пространстве,
пускать в надежде корабли
для дальних, долгих, мрачных странствий,
чтоб наши внуки нарекли
созвездье новое однажды
одним из множества имён
того, кто искренне влюблён,
мечтой великой увлечён,
смотревшего в порыве жажды
познаний чудных в глубь Вселенной,
таившей грозный компромат:
цветочный первый аромат
с Земли недавно сотворенной.
Искать в неведомом пространстве,
пускать в надежде корабли
для дальних, долгих, мрачных странствий,
чтоб внуки внуков нарекли
созвездье новое однажды…

Смеются звёзды белым светом,
буравя холст ночной работы.
Миганьем лёгким, неприметным
уходят в рябь, где плещут воды
реки спокойной. По теченью
Луна желтеет мёртвым кругом,
а в камышах призыв к забвенью
шуршит листом в ночи. Испугом
наполнен воздух свежий, плотный,
где гладь речная бесконечна,
а где-то спутник беспилотный
крадётся в вечности. Конечна
земная жизнь…

В подвале много места,
горячих три трубы.
Жених живёт с невестой —
бомжи они, увы.
Судьба распорядилась
послать в награду дочь,
и скоро разродилась
невеста. Превозмочь
свой статус социальный
пытается отец,
и в цех он ритуальный
с названием «Творец»
устроился работать
и водку бросил пить,
теперь одна забота —
ребёнка сохранить!
Сердца любовь прогрела,
судьба сменила тон:
растёт их дочка Стелла,
читает «Тихий Дон»
в детдоме, где сиротки
(пошёл десятый год)
отец вернулся к водке,
с мамашей вместе пьёт…

Срывая совесть в диком гневе,
кулак стучит в лицо стола,
трещит с опилками смола
и топит злость в своём же чреве.
А за окном теплым-тепло!
Берёзу мучают асфальтом —
с лопат слетает сделав сальто
комками чёрными в дупло —
награда дереву от дятла —
личинок жирных знатока.
Его клянёт уже ДК
(мешал во время пьесы «Ялта»)
Директор этого ДК
срывает совесть в диком гневе
и топит злость в своём же чреве
из-за того, что знатока
(известно прессе) пьесы «Ялта»
измучил стук слепого дятла!
Его рецензия: «Нелепо,
бездарно, сухо, как в Алеппо.
ДК закрыть!»

Запах депо разносился в округе,
словно воздушные массы с пути
всех призывали: «О люди, о други!
Вам не пора ли в дорогу пойти?
Сядьте в вагоны, возьмите поклажи
и уезжайте в другие места.
Будет сидеть! Ведь судьба не покажет
чистую плоскость другого листа!
Бросьте, простите, разрушьте, разрежьте,
смело доверьтесь зовущей мечте
в равных частях. Не забудьте! Надежде
сердце отдайте, как делали те,
кто не боялся ни горя, ни моря,
кто не страшился сорваться в пике,
кто не искал на диване покоя
с пультом удобным в ленивой руке…»
Запах депо разносился в округе,
словно воздушные массы с пути
всех призывали: «О люди, о други!
Вам не пора ли в дорогу пойти?

Бумажного слона уносит по течению,
улыбка безмятежная играет на губах —
пираты отдыхают, новым увлечением
становятся кленовые веточки в руках!
Отнюдь, не шпаги это, не острые мечи,
а колдовские палочки! Попробуй, убеги!
И сколько хочешь маме кричи иль не кричи,
с тобою «грязнокровка» сегодня мы враги!
Широким взмахом снизу повержена толпа
и в воздухе проносится ретивое «Ура!»
И вроде бы победа, но спешка так слепа —
с черёмухи заклятием летит: «Тара-бара!»
Кто «Гарри», кто «дементор» никто не разберёт,
у «Воланда-де-Морта» слеза уже течёт…
Веточки кленовые поломаны на части,
маги оголтелые носятся от счастья!