Теодор д'Обинье - Трагические поэмы

Пусть праведник узрит, отмучившись сполна,
Что уготовал Бог для тех, на ком вина,
В крови своих убийц пускай стопы омоет,
Пусть брызги взмоют ввысь, пусть это слово взмоет:

Рука Предвечного нежна и тяжела,
В ней благо праведным, для грешных уйма зла,
Он суд и на земле над извергами правит
До той поры, пока день страха нам не явит.

Рукой того, кто звук из гуслей исторгал [267] Имеется в виду царь Давид, знаменитый певец и музыкант, игравший на псалтири (род арфы). ,
Однажды Голиаф сражен был наповал,
Сей филистимский муж породы великаньей,
В боях невиданный и в образах сказаний.
«Гряди, о Господи! — донесся голос к нам,
— Взгляни, бесчинные твой разрушают храм».
«Гряди! — взывает дух, — спаси Свой дом, о Боже!»
«Гряди!» — зовет Жена [268] Под именем Жены или Супруги подразумевается Церковь. , и мы ей вторим тоже.

Походные ряды пусть врат златых достигнут,
Там стяг Израиля на небеси воздвигнут,
Бойцов сионских рать недаром кровь лила,
Кремень в ладони бел и перевязь бела [269] Белый камень, как и белая одежда символизирует избранничество. (Откр. 2:17; 7:9). Белую перевязь носили королевские войска. С 1589 г. она стала отличительным знаком армии Генриха IV, так как в этом году он стал королем Франции. .
Раскрой, Иерусалим, врата, смети преграды,
Иуды храбрый лев [270] Лев — символ колена Иудина. Отрядами льва Иуды д'Обинье называет армию протестантов. ведет свои отряды,
Затем чтоб властвовать, воздвигнув над тобой
Победный свой штандарт, закона знак святой.
Пусть не сражатели Артурова турнира,
Но все же рыцари, те, кто с творенья мира
В круг избранных вошел, ступайте все скорей
В строй верных Господу, на белых сев коней.
Вас ангелы ведут, вам рай сулит жилище;
Сжигают вас огни, чтоб души стали чище;
Свидетели небес, сонм праведных сердец,
Вас чистый ждет покров и славы ждет венец,
Вы дали аду бой и сбросили расшитый
Свой свадебный убор, наряд ливрейной свиты.

Веди, Господь, мой стих, мой труд благослови,
Чтоб среди стольких мук подвижники Твои,
И жены, и мужи, под этими руками
Живыми ликами в Твоем явились храме.

С такими мыслями почил я, и во сне
Живым видением предстал внезапно мне
Лик совести моей уже перед рассветом,
И я свои черты узрел на лике этом.
И совесть вещая ладонь мою берет:
«Ну что ты выберешь из Божеских щедрот,
Убогий разумом? Посмеешь ли оставить
Мученья в стороне, страдальцев обесславить,
Предать забвению, им, лучшим, предпочесть
Их победителей, воздав бесчинным честь?
Боюсь, что выбор твой — весь этот сброд бандитов —
Во вкусе времени и нынешних пиитов,
Что строгим этот вкус враждебен потому,
Что эти различить способны свет и тьму».

И я ответствую: «Души моей зерцало,
Ну как тебе солгу? Ты вмиг мне подсказала,
В чем корень выбора, соединив моей пыл
С высоким замыслом, чтоб веку я взрастил
Побеги юные, бутонами одеты,
Чтоб мог повсюду слать прекрасных роз букеты.
А коль не примет Бог никчемных сих даров,
Тогда иной свой дар я принести готов,
Пером историка вершить труды иные
И прозой излагать события земные:
Без выбора имен в истории моей
Счастливцев вознесу превыше королей».
Так заключен был мир меж совестью и мною,
Теперь, верша свой труд, усилия удвою,
Уверенный, что стал богаче во сто крат,
Что слог пусть некрасив, но сущностью богат.
О души сгинувших как жертва истуканам,
Ваш гнев придам словам, дам голос вашим ранам
В предвосхищенье дня, когда настанет час,
И ангел приведет к вратам небесным вас.

Чей изберу пример, чью доблесть удостою
Хвалой? Всем правит Бог. Пред вашей сединою
Склоняюсь, старики, она, увы, красна,
И красит вашу кровь святая белизна.
Иероним и Гус [271] Иероним Пражский и Ян Гус мученики-реформаторы, сожженные на кострах по приговору церковного собора в Констанце (соответственно в 1515 и 1516 гг.). , как ваша стать знакома
Тем, кто влеком на казнь по улицам Содома [272] Содомом д'Обинье называет папский Рим.
В бумажных колпаках по прихоти суда,
Где блещет злато митр, но нет в сердцах стыда,
И там лжепастыри, бумажные сутяги,
Грозят златым сердцам тиарой из бумаги.
Но пепел, сгинувший в потоках и ветрах,
Куда полезнее, чем злополучный прах
Гниющих мертвецов из родовитой знати,
Одетых мрамором: дыханьем благодати
Разносит пеплы ветр, как в поле семена,
И к берегам стремит речная быстрина.